Книга Обреченные королевства - Морган Родес

— Относительно чего? — спросил кто-то.

Иоанн рывком сел — и обнаружил, что даже за Хранителями кто-то наблюдает. Он увидел рядом с собой старшего по имени Данай. В основном Хранителям была присуща неизменная юность и примерно равная красота, но при взгляде на Даная Иоанну всегда мерещилось нечто мрачное и зловещее, сокрытое под чеканной наружностью.

Данай никогда не совершал ничего такого, что выходило бы за рамки негласных правил Убежища. И все же чувствовалось в нем… нечто. Что именно, Иоанн не взялся бы сформулировать, но доверия Данай ему не внушал.

— Я был прав относительно того, что вскоре наступит весна, — сказал он. — Ощутил ее близость даже в морозном Лимеросе.

— В мире смертных весна имеет обыкновение наступать ежегодно.

— И все равно каждый раз она — как чудо.

Данай поджал губы:

— Истинным чудом стал бы ответ, который мы ищем столько веков!

— И похоже, кое-кто из нас начал терять терпение?

Данай ответил:

— Если бы я еще мог вылетать в мир смертных, полагаю, мы уже отыскали бы Родичей…

— Значит, остается только скорбеть о том, что ты больше на это не способен, — сказал Иоанн. Лишь младшие Хранители обладали талантом превращаться в ястребов или, что встречалось куда реже, посещать сновидения смертных. Достигнув определенного возраста, Хранители навсегда утрачивали этот дар. — Но ты мог бы покинуть здешнее царство в своей физической оболочке…

— То есть безвозвратно? — скривил губы Данай. — Ты бы, верно, порадовался, Иоанн?

— Ни в коем случае. Я просто к тому, что выход есть всегда — раз уж ты так устал сидеть и ждать, пока остальные ищут ответы…

Данай поднял листок, упавший с ветки дуба. Вся зелень в Убежище была свежей и полной жизни, но этот лист побурел и свалился. Еще один крохотный, но очень беспокоящий намек на то, что Убежище медленно умирало. Здесь ведь не полагалось наступать осени — времени года, когда законы естества велят листве буреть и опадать. Здесь всегда стояло лето и царил день. Неизменно в веках…

И так длилось до того самого момента, когда были утрачены Родичи. Увядание наметилось не сразу, лишь через много столетий… Но все-таки оно началось.

— Ты бы сказал мне, если бы заметил нечто важное, — сказал Данай, и это не было вопросом. — Способное помочь нам вернуть Родичей на подобающее им место.

На самом деле было нелепо усматривать нечто темное в старшем хранителе, но Иоанн не настолько уж юн и наивен. Он помнил, как двое из их числа отвернулись от Убежища. Убили последнюю истинную волшебницу и похитили нечто бесценное, то, на чем зиждилось само существование Убежища. Теми двумя овладели алчность и жажда власти. Овладели — и в итоге сгубили обеих. А теперь похоже, что давний поступок должен вообще все разрушить. Весь мир Убежища… и не только его.

Так кто сказал, что те две Хранительницы были единственными, кому не стоило доверять?

— Конечно, Данай, — кивнул Иоанн. — Я обязательно поведаю тебе о любой малости, даже о самой ничтожной.

Природа Хранителей восставала против лжи, но особого выбора у Иоанна не было.

То, что он обнаружил, следовало оградить. Любой ценой…

ГЛАВА 21

ПЕЛСИЯ

Ночь выдалась длинная, и, как и предвидел Йонас, глаз сомкнуть ему не довелось.

Для начала он отправился к домику Сэриной бабушки и заглянул в окно. Просто чтобы убедиться — это не она. Не принцесса Клейона. Разум твердил, что оранийской принцессе просто неоткуда здесь взяться, но нутром Йонас чувствовал обратное.

Окно было занавешено тканью, но в старой холстине обнаружилась дырочка, и Йонас смог рассмотреть золотоволосую девушку, мирно спавшую на соломенном тюфяке у очага.

Никаких сомнений — это она.

Внутри тотчас заполыхала ярость. Йонасу понадобилась вся его духовная сила, чтобы обуздать желание немедленно ворваться в домишко, сграбастать нежное царственное горлышко и давить, давить, пока в ее глазах медленно не угаснет биение жизни. Может, после этого он обрел бы покой. И гибель брата была бы хоть в малой степени отомщена…

Каким сладостным обещало стать мгновение сбывшейся мести!.. Одного жаль — оно завершилось бы слишком быстро. И вместо того чтобы высадить дверь домика, Йонас погнал лошадь в лагерь вождя и рассказал Базилию о непредвиденном появлении в Пелсии принцессы Клейоны.

К его недоумению, вождь не выказал особого интереса.

— Что за беда, — сказал он, — если какому-то богатому и избалованному дитяти вздумалось исследовать мою страну?

— Но это же принцесса Ораноса! — заспорил Йонас. — Что, если ее отец подослал девчонку шпионить за нами?

— Вот именно, девчонку шестнадцати лет и принцессу к тому же? Йонас, я тебя умоляю. Она полностью безобидна.

— Не могу с этим согласиться!

В глазах вождя блеснуло любопытство.

— Отлично, тогда что ты предлагаешь?

Хороший вопрос. Просто замечательный. Именно о том, над чем он ломал голову с момента, когда убедился, что это была и вправду она. Клео. Столь же храбрая, сколь и непочтительная. Это же надо — преспокойно явиться туда, где из-за нее разразилась такая беда!

Он набрал полную грудь воздуха, изо всех сил стараясь хотя бы казаться спокойным.

— Я предлагаю не упускать случая захватить ее в плен. Думается, ее отец ни перед чем не остановится, только бы ему вернули ее живой и здоровой. Мы отправили бы ему послание…

Базилий ответил:

— Через четыре дня я еду в Оранос с королем Гаем, чтобы встретиться с королем Корвином. Надеемся, что в ходе переговоров убедим его сдаться. Ты и твой друг Брайон будете сопровождать меня. Если уж отправлять Корвину такое послание, лучше нам сделать это лично.

Йонас подумал о возможности увидеть лицо короля Корвина в тот момент, когда они сообщат ему, что у них в руках его дочь.

Это будет первая порция мести, поданная от лица всей Пелсии себялюбивому королю, который в упор не желает видеть ничего за пределами своего блистательного королевства.

— Если переговоры пойдут как-то не так, дочь короля может стать неплохим козырем, — сказал Йонас.

Оба понимали, что всякая битва, вне зависимости от мастерства полководцев, неизбежно приведет к гибели некоторого числа пелсийцев. В особенности из числа мирных поселян, которых набрали в войско и собирались поставить бок о бок с обученными солдатами Лимероса и его рыцарями, закованными в броню. Если король Корвин еще до начала боевых действий объявит о сдаче, это будет идеальным исходом переговоров. Вождь задумчиво пожевал губами, лениво ковыряя изрядную горку стоявшей перед ним еды (хотя уже перевалило за полночь). На девушек, что плясали возле походного костра, развлекая Базилия, Йонас уже внимания не обращал.