Книга Бог войны - Григорий Семух

второй наполовину. Быстро отыскав им пару, потому что во втором десятке половинок и двух третей было штуки по две каждого, Салазар подтащил эту пару к первым двум — смотри как все просто. А если мы разобьем десяток на одиночные стаканы, то подобрать каждому пару вообще проще простого.

— При чем здесь…

— Я актер, — гордо сообщил Мендаксу Салазар, — у меня много граней, я могу менять себя, выводить наверх любую из граней своей личности. Могу создать новую если захочу, могу расщепить старую. Я могу разбить этот десяток стаканов, которые составляют мою личность, на отдельные пары, тройки или единичные стаканы, ты понял меня? И могу подобрать кусочек, который этот мой отдельный аспект дополнит. Это легко — едва ли не в каждом человеке есть что-то, что может дополнить другого человека, если разбить сложную комбинацию на маленькие кусочки… Все же очень редко встречается идеальная пара, которая может дополнить тебя целиком.

— И все твои жертвы…

— Да! — воскликнул Салазар пытаясь приглушить возглас, — да! Верно! Я всех их любил! Частично.

— Но зачем ты их всех убивал?

— Я их поглощал!

— И сувениры, которые ты собирал…

— Да! Точно! Это кусочки любви. Ты понял! Я разбивал себя на кусочки, искал каждому кусочку другой кусочек, который его дополняет и забирал его, собирая в себе. Глупо оставлять это в другом человеке верно? Твой пример демонстрирует, что другой человек — это ненадежное хранилище, он имеет свойство умирать или уходить, а ты остаешься без куска души.

— Но почему так? — шепотом воскликнул Мендакс, — почему почка, селезенка, глаз или ухо? Почему не прядь волос, например?

— Я не знаю, — пожал плечами Салазар, — но это работает. Я просто знаю, что конкретно в этом человеке мне нужно сердце, или печень, или еще что-то. Когда я это забираю, я чувствую, что стал чуть-чуть более цельным. Я разбивал себя на кусочки, дополнял их и собирал обратно, я почти идеален.

Салазар щелкнул пальцами и фужеры на столе поползли навстречу друг другу и соединились снова превратившись в рядок из десяти стаканов заполненных вровень.

— Каждый раз правда, мне не хватало какой-то капли, — Салазар воплотил в руке большую медицинскую пипетку с вином, и капнул пару капель в один из стаканов, — я чувствовал какую-то не идеальность, приходилось снова дробить себя на более мелкие куски и снова собирать.

— Ты говоришь собирать и разбирать, так словно говоришь не о душе, а о коробке со спичками.

— Это не сложно, — снова пожал плечами Салазар, — я же актер, я могу сыграть любую роль, я могу отыскать в себе любую грань, мне не сложно представить себя как две личности, или двадцать две, двести двадцать две, две тысячи двести двадцать две!

— И каждую из этих тысяч, дополнить новой жертвой?

— Да! Ты меня понял, наконец! Скажи, что я гений.

— Ты псих. Ты обычный маньяк. Убийца, которому доставляет удовольствие потрошить своих жертв, вот и все.

— Зато я цельный, а не неполноценный кусок дерьма как ты.

— Цельный, — усмехнулся Мендакс, — да твой разум фрагментирован, как витраж. Ты склеен из осколков, — Фулгур кивнул на окно, одна из створок которого была заполнена мозайкой из кусочков разноцветного стекла, отбрасывая на пол цветные пятна света, — я удивлен, что у тебя тень не разноцветная.

— Ну зачем ты так? — даже удивился Салазар, — я же тебе помочь хотел.

Мендакс рассмеялся, уже сообразив, чем все закончится. Салазар, казалось, совсем не обиделся, но искренне расстроился.

— Ты оскорбил меня, — покачал он головой, — я не обижаюсь, это глупо, просто чувствую, что баланс нарушен.

Снова воплотив в руке пипетку, он добавил несколько капель вина в один из стаканов, и Фулгур понял, что сейчас произойдет.

— Думаю в этом заведении я найду кого-нибудь, кто сгладит выбоину… Тебе я тоже помогу, хоть ты этого и не заслужил, я не врал когда говорил, что желаю тебе добра, — Салазар воображаемыми пальцами коснулся сердца Мендакса, — Я же вижу, что ты страдаешь.

Пальцы сжались в кулак, Мендакс упал, умер мгновенно даже не успев понять, что случилось, а Салазар встав из-за стола, воплотил в руке опасную бритву. Двери кабака сами собой захлопнулись, лязгнули ставни, провернулись запоры.

— Никто не уйдет, пока я не закончу.

Глава 18

Спустившись в трапезную, я застал там только Агату и Дезмонда при ней — ни Хадса, ни генерала Тана, ни принцесс в зале не было.

— Что с лицом? — поинтересовалась Агата, не отрывая взгляда от газеты. Почти каждый день ей доставляли подборку свежей прессы из империи и ближайших к Альде королевств.

— Порезался когда брился, — отмахнулся я от вопроса и совсем не по-королевски, принялся закидывать в пасть еду.

— Торопишься куда-то?

— Да. На завод надо. У меня просадка образовалась, целый день меня не было. И я придумал новую штуку, точнее она мне приснилась, но думаю все сработает. Хочу попробовать.

— У тебя тут гости.

— У меня тут война.

— Пока можешь не переживать по этому поводу — пришла птица от На Деля, по его словам в империи пока тихо.

— К посевной готовятся? — поинтересовался я, но от идеи бежать прямо сейчас на завод и попробовать создать устройство для получения азотной кислоты, не отказался.

— Скорее всего.

— Думаю, все равно не стоит замедлять производство боеприпасов, а еще меня ждут мои мотористы, мы разрабатываем новую систему привода для всего, что должно двигаться. Ну вроде вот мельничных жерновов, ткацких станков, водяных насосов и так далее.

— Ты уже рассказывал, — кивнула Агата, — паровые движители.

— Верно. За ними будущее. Когда-нибудь сквозь всю Альду мы проложим железную дорогу, по которой поедут первые поезда.

— Зачем? Просто обучи больше магов создавать летающие корабли и все.

— Безусловно, антиграв эффективен, но это наш эксклюзив. Утечки допустить нельзя. Все, что создано магией, может быть легко магией и повторено. Орбитальные лазеры, ядерные взрывы, антиграв и тому подобное я оставлю за собой.

Агата отложила газету, сложив ее пополам и сделав какие-то заметки в толстой записной книжке, что носила с собой, и принялась за следующую.

— Надо придумать нашим аристократам какое-нибудь занятие. Как-то приобщить к победе,