Книга Артефакт с темным прошлым - Алексей Макеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да уж, сумасшедший денек тебе выдался, Лев. В дурдоме, наверное, день открытых дверей был. Зато я сижу зеваю, ты вчера тут такую гору работы своротил, даже мне ничего почти не оставил. На рынок ездили, свидетелей опросили. Прилег на диванчик передохнуть, и глаза сами закрываются. После обеда жена приедет с обедом и формой, я же в чем был, в том и на дежурство заступил. Хорошо, что с утра ни начальства, ни проверок, ни заявителей.
Лев остановил болтовню приятеля:
– Стас, можешь мне из вчерашних протоколов продиктовать адрес больницы, куда отправили помощника депутата этого?
– Подняли тебя все-таки, да? – Крячко зашуршал бумагами в трубке. – Звонил он утром в дежурку, орал, требовал фамилию назвать, кто вчера его Игорька обидел. Я его послал вежливо, тайна следствия.
– Все равно дознались, – усмехнулся Лев. – Теперь хочет, чтобы я украденные миллионы нашел.
– Или потерянные, – снова съязвил Стас, который всегда отличался острым языком. – Игорек прокутил да растерял по кабакам денежки народные, а теперь сказки рассказывает, как бедного мальчика обидели и обманули.
– Вот и узнаем, кто украл и у кого украли, – рассмеялся в ответ Лев.
В беседе с ироничным Стасом любая ситуация представала в другом свете и казалась совсем уже не такой неприятной, а даже забавной. Поэтому и дружили они много лет, делили кабинет в управлении, дополняя друг друга, словно лед и пламя. Порывистый, общительный Крячко и собранный, часто молчаливый Гуров. Всегда каждое дело они обсуждали друг с другом, хоть в нарушение правил конфиденциальности, но всегда это помогало взглянуть на преступную схему под разными углами, найти новые пути для следствия.
Настроение после переговоров поднялось, поэтому Лев соорудил себе нехитрый холостяцкий завтрак из яичницы, на ходу перелистывая блокнот со вчерашними записями. Задержался с недоумением на одной странице, где списком шло несколько слов:
плов
расческа
метро
Он нахмурил брови, припоминая, что же имел в виду ночью, сонный, записывая, как тогда ему казалось, важные мелочи. С ужином понятно, он помнил про упаковку, которую оставил между рам, как в импровизированном холодильнике. Расческа… Вчера он видел лишь одну, ту, что выпала из сумки Алисы, когда он специально задел ее плечом, чтобы вот так хитростью проверить содержимое.
Лев закрыл глаза и представил вчерашнюю картинку: вот Алиса наклоняется, протягивает руку за расческой, и он успевает рассмотреть ее буквально пару секунд. Красная ручка, черные пластиковые штырьки, широкая и массивная «массажка», практически такую же использует Маша, чтобы прочесать свои густые длинные волосы. Вот только у скромной студентки был мышиного цвета куцый хвостик, а не шикарные локоны. В то время как между зубьев расчески застряли волоски совсем не пепельного цвета, их было много, разных цветов. Сейчас он вспомнил четко – рыжие, черные, белые, кудрявые и прямые, короткие и длинные волосинки сплелись между щетинок на широком ложе. То есть старуха не врала, девушки всех мастей бывали в квартире Баниной, Алиса ему сказала, что это заходят ее подруги, консьержка рассказала о клиентках на маникюр. Но клиентки вряд ли будут расчесываться, используя «массажку» маникюрши. А значит, правда о том, кто же все-таки ходит в квартиру в элитной сталинке, находится где-то между их рассказами. Одно теперь ясно точно: что милая студентка Алиса Банина не так чиста и простодушна, а вчерашнее восторженное восхищение опасной работой оперуполномоченных – всего лишь актерская игра.
С пловом Гуров разобрался быстро. Крячко сочно зевнул в трубку на просьбу убрать забытый ужин с подоконника:
– Давно, как приехал, так и убрал в надежное место. Мой живот – крепость для хранения вкусной еды. Спасибо за заботу, приготовил другу с утра сытный завтрак, так что теперь работать не могу.
По продиктованным Гуровым данным Баниной приятель пообещал добыть информацию об отношениях Алисы с законом. Лев ясно слышал в трубку, как застонали пружины диванчика под Стасом, когда тот встал и с ворчанием пошел к компьютеру, продолжая подшучивать над приятелем:
– А я думаю, чего оттепель такая началась. Это наш Лев решил себе пассию завести. И как настоящий опер пробить все по объекту, судимости и приводы, – он беззлобно подкалывал друга, зная, как тот трепетно относится к жене даже после долгих лет брака. – Ну как нарою на твою красотку компромата, так наберу.
Наконец можно было выдвигаться в больницу, где приходил в себя помощник депутата Игорь Валентинович Громов, 33 лет, как значилось в справке со «Скорой помощи». Лев натянул легкую куртку, джинсы и кроссовки, так как на улице сугробы превратились в сырую массу из грязи и тающего снега. Машину он оставил на парковке у дома, решив, несмотря на распутицу, прогуляться и потом добраться до больницы на метро, благо все располагалось в получасе ходьбы. По пути он решил зайти и поговорить с матерью вчерашнего больного парня, что забрел в управление с сообщением о беде. Лев понимал, что со стороны это выглядит странно, но ему было искренне жаль перепуганного парня и хотелось убедиться, не приключилось ли у аутиста несчастья дома. Еще ему хотелось понять, неужели все так невинно и просто, как объяснил врач, и парень всполошился всего лишь от нарушения привычного хода утреннего открытия метро. Да, Федор выглядел странным, очень странным, но мог назвать время и количество людей, которые вошли в метро. Да, он всего лишь видел картинку под другим углом, и все-таки тревожную картинку. Потому что Льва смутила одна фраза во вчерашнем рассказе Феди: «Номер один входил и выходил из метро». То есть получается, что этот человек никуда не уезжал. Тогда зачем номер один спускался в метро и поднимался наверх?»
Эти мысли, словно неудобная кровать или колючая одежда, не давали покоя, постоянно всплывая в голове, и Гуров знал лишь один способ избавиться от навязчивого вопроса – лично проверить всю картинку целиком. Тем более можно это сделать по пути в больницу к Громову.
Путь до метро оказался приятным, Лев шел и не замечал ни грязи, ни луж, потому что все полчаса разговаривал по телефону с женой. Маша, которая только проснулась в сотнях километров от него, уютно бормотала, вздыхала и забавно хихикала, рассказывая о вчерашнем спектакле. Потом строгим голосом продиктовала номер рейса и время прилета, чтобы муж встретил ее в аэропорту после выходных. Он знал, что Маша ужасно боится летать, и после полета ей было всегда легче, если в машине на родном плече можно было всплакнуть после перенесенного стресса. Поэтому Лев всегда старался ее
