Книга Хтонь. Истоки - Владимир Федотов

Выйдя с участка, Дмитрий взглянул удаляющемуся вперед Косте, который вышел следом. Похоже он жил неподалеку. И точно, осмотревшись по сторонам, он свернул к одному из домов на краю улицы.

Людей, виденных им по дороге сюда уже не было видно, словно они попрятались и село вновь стало производить впечатление заброшенного.

Сегодня здесь искать больше нечего. Но кажется, есть догадка где можно продолжить.

Достав телефон Дмитрий чертыхнулся. Нет сигнала. Придется сразу выезжать к дому, надеясь поймать интернет в пути.

К сожалению, подошедший автобус был настолько переполнен что ему стало не до телефона. Пришлось ощутить на себе последующие минуты все прелести сдавливающей тебя толпы в узком душном помещении, которое к тому же и нещадно трясет. Спустя пару минут Дмитрия стало мутить. Несколько минут он держался, а затем попробовал представить происходящее неким качественным квестом, за который он уже заплатил крупную сумму и теперь просто обязан взять от этого мероприятия максимум. Кажется это помогло. По крайней мере тошнота стала понемногу отпускать.

Тем не менее, на остановке из забитого салона он выскочил как пробка, жадно глотая воздух. Таким образом общественный транспорт доведет его до печального конца быстрее чем любые другие напасти.

Попав наконец в зону покрытия сотовой связи, телефон услужливо выдал информацию о ближайшем краеведческом музее. Дмитрий возлагал определенные надежды на то что там он если и не ознакомиться с информацией о местных мифологических существах, то хотя бы сможет чуть лучше погрузиться в атмосферу этого места. Сейчас он должен хвататься за любую крупицу информации, чтобы понимать ее знаки.

***

Краеведческий музей располагался в центре райцентра, который располагался совсем недалеко от Алферовки. Райцентр оказался заметно неухоженным, но при этом достаточно уютным городком.

До музея было около четверти часа в его скором темпе ходьбы.

Отыскав нужное здание, Дмитрий понял, что музей делит помещение с местной библиотекой. Советская символика намекала на то что лучшие годы музея приходились на то же время. Потертый уже паркет, высокие потолки и просторные залы со спертым воздухом словно переносили посетителя лет на сорок назад.

Большая часть экспонатов также была посвящена послевоенному восстановлению края и событиям времен войны. Дмитрий был скорее нацелен на поиск местных сказаний и проходил выставочные экспонаты без особого интереса. Однако одна из витрин сразу привлекла его внимание.

«В ходе брянской наступательной операции фронт немецко-фашистских захватчиков был прорван и разрозненные отряды противника в панике бежали на запад. Последняя археологическая находка была обнаружена в брянских лесах буквально в пятнадцати километрах от города, в ходе поисковых работ возле деревни Кузьминичи».

Дмитрий решил, что есть смысл изучить географию боев тех времен и посетить эти места, прислушиваясь к внутреннему отклику. Он не сомневался, что почувствует любую аномалию и если неупокоенная тень Томаша окажется где-то рядом, он его найдет.

Зал посвященный культуре и фольклору обнаружился на третьем, последнем этаже здания. Стены здесь были увешены черепками и многочисленными современными реконструкциями на тему быта древних славян.

В самой экспозиции не было чего-либо, что выбивалось бы за рамки аналогичных музеев любого другого регионального города. История от каменного до бронзового века, заселение славянскими племенами, становления первых русских княжеств. Все то, что было известно со времен уроков истории начальной школы. Дмитрия интересовало не это.

Разорение балтийского поселения пришлыми славянами. Нашествие монголов. Сожжения поселений и убийства населения во время литовской войны. Кажется, в этом уже что-то есть. В спокойный и зеленый край вплетались кровавыми нитями эпизоды войн, разорений и насилия. Жглись монастыри и маленькие деревянные домики, засыпанную сажей землю покрывали леса, затем снова приходили люди, строящие в них свой очаг и следующая волна насилия смывала пришельцев, давая новый простор для наползающей чащи. Кто знает, сколько боли ей пришлось покрыть за эти столетия.

Во время второй мировой было сожжено более семидесяти процентов жилых домов в городах и селах, а десятки тысяч людей ушли спасаться в лес. Новая волна скорби насытила его.

Поглощая человеческую боль и страдания на протяжения веков, этот лес не мог не измениться. В какой либо из эпизодов боль настолько глубоко въелась в его мягкий грунт, что осталась в нем навсегда.

И смогла породить нечто иное. Зло? Разум?

Дмитрий не мог дать ответ, но теперь, кажется, осознавал чем могли питаться силы, здесь обитавшие.

В зале раздался топот ног и голоса детей. Дмитрий тяжело вздохнул, шумные школьные экскурсии были бичем любого музея. С другой стороны, он уже увидел достаточно.

Спускаясь по широкой лестнице под громкий скрип половиц, он вновь оказался на первом этаже и зацепился глазом за табличку-указатель к библиотеке. «Пожалуй, стоит зайти и сюда. Местный литературный мирок также сможет пролить немного света» – мелькнула у Дмитрия надежда.

Библиотека состояла всего из нескольких залов, заполненных до своего потолка огромными книжными шкафами. У некоторых из них предусмотрительно были расставлены стремянки, на которые вряд ли поднимался кто то помимо работников библиотеки. Решив найти одного из них, Дмитрий неспешно прошел по залам и в небольшой нише одного из них увидел низкий столик с монитором и ухоженного седовласого мужчину около пятидесяти за ним.

– Добрый день, – поздоровался он, подойдя ближе

– Здравствуйте молодой человек, – служащий оторвал взгляд от монитора и взглянул на него исподлобья.

Лишь сейчас Дмитрий обнаружил что сидел он не на стуле, а в инвалидном кресле. Роговые очки с толстыми линзами делали глаза маленькими и цепкий взгляд карих глаз глядел на Дмитрия откуда-то из глубины черепа.

– Я о культуре местного края хотел бы что-то почитать. Былины там, сказания. Есть у вас такое?