Книга Вместе. Синдром Керчепина - Awelina

оценив масштаб развернувшегося в «Пикса три» сумасшествия.

— Не сомневался, — засмеялся Деймос. — У тебя и раньше была надежная демаркационная линия с толпой. Сейчас и подавно все заблокировано. Кстати, Нир тоже никогда не мог терпеть чаты уны, а всех причастных называл ассенизаторами. Для контакта с простыми смертными у него были отдельные люди.

— Что ты хочешь? — грубо оборвала я. Последняя фраза болезненно напомнила, что группа М-135 распалась, лишившись своего центра. Стараниями Элдора Густова.

— Просто поболтать, Мия. Почему нет? Потому что ему это не нравится?

— Нет. Потому что мне это не нравится.

— Ты уверена, что тебе не нравится? Твои ли это чувства и выводы, Артемия?

— Мои, разумеется.

— А если нет?

Он начал меня не просто раздражать, а уже бесить. Кожу и сознание защекотала пробудившаяся сила, готовая на время и даже навеки заткнуть этот рот. Отвернувшись, закрыла глаза ладонью, процедила:

— Деймос, давай ты просто уйдешь, а я как можно быстрее сотру из памяти эту встречу и разговор.

Он вздохнул, умолк. Но ненадолго.

— Я смотрю на тебя, Зарянская, и думаю: он сделал это с тобой. Сломал, подстроил под себя, настроил на себя. Вопрос — хотел ли. Вероятно, не желал. Даже уверен, что не желал. Просто очень силен. Он портит все, к чему прикасается. Вольно и невольно. Это начинает разрушаться, преобразовываться во что-то угодное ему, подконтрольное ему. И ведь это не пунктик, дорогая моя подруга, он просто не может иначе жить и действовать. Он урод и чудовище, и требовать, чтобы он подчинялся законам страны и вообще человеческим, нельзя.

Я зло прищурилась, пытливо взглянув на парня. Что за околесицу он несет? Означает ли она, что Деймос по-прежнему не успокоился? Его кампания против Иоданира — кампания в том числе и против меня. Да и против самого себя тоже.

— Мать твою, — выругалась я, запустила руки в волосы, испортив пучок. — Я не желаю слышать эту хрень. Просто уйди!

Густов мрачно улыбнулся.

— Понимаю. Но не могу иначе. Я должен отдать тебе это. — Он испытующе взглянул мне в лицо, заставив похолодеть от предчувствия. — Ты должна знать, Мия. Обязана. И не используй для прослушивания ни свой планшет, ни сирс. Иначе он узнает, а ты пожалеешь.

Ослабив браслет сирса, Деймос достал из-под него микроноситель. С удивлением оглядела крошечный оранжевый треугольник с округленными краями. Кажется, уже лет пять-семь их не видела, с тех пор, как информацию стали передавать и загружать через внутренние и внешние Сети…

Густов протянул мне носитель. Взгляд и лицо ожесточились, когда понял, что забирать его не собираюсь.

— Здесь то, что касается тебя. Аудиофайл старого образца. Просто прослушай. Ты должна прослушать.

— А если я возьму и избавлюсь от него? — спросила, забрав носитель дрогнувшей рукой. Зажала между пальцев так, словно намерена сломать.

— Твое право, — Деймос пристально смотрел на меня. Взгляд, острый, безжалостный, все же смягчился. — Но я кое-что добавлю. Одно имя, которое заставит тебя прослушать.

— Какое?

— Вирона Вурк.

Я сглотнула. Смешавшись, сунула носитель под браслет своего сирса.

Густов, кивнув, быстро поднялся. Замер, глядя на меня с непонятной тоской.

— Мне жаль, Мия. Когда Нир будет уничтожен, с ним вместе пострадаешь и ты. Его мне не жаль, тебя — да.

— Тогда остановись! — выпалила я, стиснув руки в кулаки, прожигая Деймоса взглядом.

— Слишком поздно. Но я попытаюсь смягчить для тебя удар.

… Вернувшись после сдачи проекта, первым делом полезла в Сеть «Пикса три». Нужно было узнать, что с этой дрянью Вурк. С ней мы не виделись с того дня, как отдала ей свой долг. Даже не стала проверять, выполнил ли Тэпп мою просьбу. Очевидно, что выполнил.

Досье Вироны не обнаружила среди других, объединенных в группу В-11. Его удалось найти, лишь запустив поиск. Папка оказалась в архивных данных. В строке «Статус в уне» стояло слово «выбыла».

Что значит выбыла? Не исключена, не переведена… Звучит так, словно она ушла по собственному желанию. В никуда, лишившись всех привилегий и перспектив. И это Вирона Вурк, которая предпочла бы умереть, но не отказаться от амбиций и целей.

Носитель под браслетом пек кожу, намекая, что в нем, возможно, содержится ответ на мои вопросы, но не хотелось идти на поводу у Деймоса. Да, он встревожил меня, но некоторую информацию могу получить сама. Головастик рассказал бы…

Я переоделась в тренировочную форму, намереваясь сделать нашу встречу «случайной», и отправилась в корпус водников, где в это время у групп всегда проходили практические занятия.

Все мои бывшие одногруппники находились в зале 17-1. Сквозь прозрачные секции стен могла наблюдать за студентами. Практикум, совместный с воздушниками. Любовалась создаваемым снежным бураном, привычно подмечая ошибки при вливании силы и слабые места в акваобъекте.

Нет, я не скучала по общей работе, по чувству близости дара других водников. Лишь было жаль себя ту, которая когда-то (несколько месяцев назад, а кажется — целую вечность) тоже занималась в этом зале. Она просто жила тем, чтобы закрепиться в группе, в «Пикса три», и думала, как лучше это сделать, боролась и прикладывала усилия, не подозревая, что самое жуткое ждет впереди.

Теперь от той Мии Зарянской ничего не осталось. Метаморфоза завершилась. Теперь есть я, успевшая влюбиться, стать убийцей, прокачав дар до крайней и опасной степени, потерять и обрести себя в ди-эффекте, а в придачу найти смысл жизни, удовольствие и боль в роли аппликата.

Они вышли, дружно посмеиваясь над чем-то, кажется, над шуткой русоволосой по-мужски плечистой девицы-аэро. Завидев меня, равнодушно мазнули взглядом, лишь Мореслав холодно кивнул, словно нехотя узнав, да Головастик широко, по-дружески улыбнулся, округлив в удивлении глаза. Поманила его к себе.

— Проведать пришла? — спросил, приблизившись. Смеясь, добавил:

— Заскучала там, наверное, со своими менталистами. Они реально если не жуткие, то странные ребята.

Улыбаясь, покачала головой.

— Нет. У меня есть разговор… Вернее, вопрос.

— Какой?

Головастик махнул в сторону рекреации, предлагая пообщаться там. Мы сели на парапет у лестничной площадки. Заглянув в по-детски круглое, добродушное лицо парня, я прямо спросила:

— Что случилось с Вироной?

Головастик мигом потускнел, глаза перестали улыбаться, рот мрачно сжался. Впервые видела его таким подавленным, как будто случилась какая-то трагедия.

— Думал, ты в курсе, — выдавил он, потерев переносицу.

Я затеребила пальцами край рукава куртки, чувствуя, как внутри нарастает тревога. Потянуло встать и уйти, не пытаться ничего выпытывать про Вирону. Но осталась.

— Была немного занята.

И ведь не солгала. Ментальный поединок, разбирательство, проверка, затем тот злосчастный день — у меня хватало забот.

— Ясно, — выдохнул Головастик. Потер шею с потерянным видом,