Книга Кольцо принцессы - Сергей Алексеев

Но когда без оглядки влюбился, не пошла у него служба…

До четырех утра старый кадетский товарищ слушал исповедь, сидя на ковре в позе йога, и боялся дохнуть. Шабанов впервые рассказывал все, как было, без купюр и прикрас, и чувствовал, как освобождается переполненная душа. Олег лишь дважды встрепенулся и вскинул голову: когда услышал о шаре в виде тыквы, и еще раз, когда Герман пытался обрисовать свои ощущения в первый миг полета внутри этой шаровой молнии. Все остальное время сидел с опущенным взором, уставившись в одну точку, словно медитировал. И, выслушав, тяжело распрямляя затекшие ноги, встал, потом бухнулся на колени, перекрестился в пустой угол:

— Господи! Свершилось! Хоть одного подпустили! Хоть один свидетель есть теперь на свете!

И еще потом несколько минут, ошарашенный и просветленный одновременно, ходил по генеральской палате и время от времени шлепал пилоткой по ляжке.

— Все точно! Сначала как шар, потом сплюснулась… И действительно похоже на тыкву! Я еще подумал, надо же, какой яркий и глубокий цвет, а не слепит… Вроде бы сгусток какой-то, на вид рыхлый, туманный, но прочность…

Он что-то вспомнил, опустил плечи и сразу отяжелел.

— Когда я первый раз зашел и попробовал из пулемета — ноль эмоций, будто в пустоту. Цель вижу! Все реально, расстояние — сто метров, на экране отбивается физический объект! Ну что еще?.. Со второго захода когда из пушек вдарил, мгновенно реакция пошла! Сначала вытянулась, будто кто изнутри распорку вставил и выключилась. Знаешь, как телевизор выключается, медленно гаснущая точка и все… Думаю, завалил! Аж руки затряслись. Глянул на экран и страшно стало: цель не поражена, летит впереди и, вроде бы, приближается…

— Стрелок хренов…

— А кто бы знал?!. Она же двадцать минут вокруг меня моталась и что только не вытворяла. С хвоста зайдет, к соплам вплотную, и хоть бы что! — у Олега затряслись руки. — Запрашиваю землю, что делать, а мне эти чурки — выполняй полетное задание… Откровенно сказать, я с испугу атаковал, боялся столкновения… Понимаешь, натуральное хулиганство!

Он взмок от волнения и наконец догадался — содрал солдатскую маловатую ему фуфайку, пижаму и напился из графина.

— Значит так, фраер! — со знанием дела заявил Жуков. — Если хочешь летать, про эту тыкву ни гу-гу. Сразу обратят внимание на твою тыкву. А если брякнешь, сам испытал, психушка тебе обеспечена.

— У меня есть доказательства, — хмуро проговорил Шабанов.

— Какие, солнце мое?.. Вот если бы ты угнал у них один экземпляр и закатил в ангар, тогда бы да! Или притащил секреты этих высоких технологий, а заодно и внучку.

— Правнучку…

— Да какая разница?

— А то, что я перемещался в пространстве с космической скоростью? И за пять часов побывал в разных частях света?

— Вот если ты хотя бы в сельсоветах отметился! Чтоб записали в книгу: тогда-то, во столько-то, прилетал такой-то…

— Я видел торнадо в Тихом океане.

— Было сообщение по «ящику», вот и все.

— Хорошо. В девять сорок две по Гринвичу российский танкер «Семен Дежнев» был на траверзе острова Галлета в Средиземном море. — Шабанов говорил и чувствовал, что Олег прав. — Нас заметили. Должна быть запись в судовом журнале, проверить очень легко, по радио, например…

— Кто станет проверять? Заховай? Да он после твоего исчезновения ходит на подогнутых стропах… А потом, если даже есть запись и вас заметили, где доказательство, что в тыкве сидел ты? Надо было ручкой сделать капитану танкера, фамилию крикнуть.

Судьба так отбила и откатала бывшего суворовца, так вынудила подвергать все сомнению, что он уже давно не верил и в собственное существование. Пожалуй, мог запросто убедить, будто его сейчас и в генеральской палате нет…

Проходить два раза в год обследование и тестирование на состояние психического здоровья — это что-то значило.

— Меня увидела мама, — выдал последнюю тайну Герман. — Это было одиннадцатого мая в четырнадцать двадцать три.

— Вот как? — тихо и задумчиво изумился Жуков. — Ну-ка, ну-ка…

— Мы приземлились на берегу Пожни. Черемуха расцветала, холодно было… Она еще пошутила, вот, говорит, возьму и оставлю здесь. Вернешься — меня нет. Что станешь делать?..

— Кто — она?

— Агнесса… Я задами пошел к дому, чтоб никто не видел. К огороду приблизился, смотрю, матушка морковку сеет. Наберет семян в рот и прыскает на грядку… Она всегда в черемуховые холода сеет. Стою и смотрю на нее. А батя в это время канаву чистил возле дома, лопата мелькала… Она почувствовала, голову подняла, руками так лицо зажала… Руки в земле… И пошла ко мне. Чую, бежать надо, а стою… Вплотную подошла, на губах морковное семя…

— И что дальше-то, говори! — у кадета вдруг не стало хватать терпения.

— Ничего… Я тихо так отошел и рукой помахал.

— И все?

— В том то и дело! — закричал Шабанов. — Я в тот миг не смог стать ребенком! Броситься на шею!.. Не готов был смотреть на мир детскими глазами и воспринимать его таким, какой он есть. И вот — потерял.

Олег стукнул себя по колену.

— Дурак! Мог ты оставить ей какую-нибудь вещицу? Характерную?

— Да что-то не подумал в тот момент… Не было, не родилось сознания! Думаешь, это так просто — целиком вернуться в детство?

— А причем здесь детство?

— При том…

У Жукова с кадетских времен была хорошая привычка: когда чего-либо не понимал — не оспаривал, не рвал глотку и не смеялся. И то, что он принял решение атаковать некий явившийся ему летающий объект было удивительно — черт его дернул, что ли…

— Не годится! — отрезал он. — Никоим образом!

— Почему? Мать-то меня видела!

— Старушка просто уснула на грядке.

— Где же уснешь — такая холодина!

— Ну не уснула, сильно тосковала по тебе, думала. Вот ты ей и привиделся! Бывает такое от тоски? Да сколько угодно! Материнское сердце, брат.

— Пошел ты!.. — Шабанов ругнулся. — В комплексе-то все это ведь стоит чего-то!

— Вот именно, чего-то! — вдруг разозлился кадет. — Чего-то — значит ничего конкретного! Запомни: я не выделываюсь тут перед тобой. Мне больше, чем тебе, надо, чтоб ты доказал! Вместе с собой ты и меня реабилитируешь! Соображаешь?.. Но я все подвергаю сомнению. Потому что любая комиссия сомневаться будет еще больше! Знаешь, в какой оборот меня брали? Сначала вообще уволили!.. Если бы мне Коперник не подвернулся, и я бы не доказал, что атаковал эти летающие тарелки не первый, а сто первый, давно бы бутылки собирал или работал рекламным агентом. А я собрал информацию по всем случаям и доказал.