Книга Камни последней стены - Чингиз Абдуллаев

— Ты будешь пить чай? — спросила она.

— Спасибо, — кивнул он, усаживаясь на диван. — У нас прямокак настоящая семья. Ты ждешь мужа всю ночь, а утром завариваешь ему чай.

— Не надо, — попросила она с внезапно изменившимся лицом.

— Что случилось? — не понял Дронго. — Что произошло?

— Ничего. — Она разлила горячую воду в две чашки, положила вних пакетики с чаем. Подвинула ему стакан.

— Я тебе уже говорил, что не люблю, когда отмалчиваются.Таким образом либо скрывают боль, либо свое нежелание общаться. Надеюсь, здесьвторая причина?

— Нет, первая, — сказала она, глядя ему в глаза. — Три годаназад в автомобильной катастрофе погиб мой муж…

— Извини, — растерянно сказал он, — я не знал.

Она молчала. Потом вдруг начала говорить.

— Он был физиком. Готовился к защите докторской диссертации,работал ночами в лаборатории. Ты ведь знаешь, какие у них сейчас зарплаты икакие условия для работы. Он был настоящим фанатиком. Ночью, возвращаясь излаборатории, заснул за рулем и врезался в стену. Врачи говорят, что ему неповезло. Удар в висок. Он умер мгновенно. А я с тех пор одна.

Дронго молчал, потрясенный услышанным. В таких случаяхневозможно утешить. Смерть близких людей всегда потрясение, с которым несравнится ничто на свете.

— У тебя есть дети? — спросил Дронго.

— Нет, — покачала она головой. — Мы решили немного подождатьс этим. Нам было уже под тридцать, когда мы поженились. Он был очень интереснымчеловеком — умница, добрый, порядочный. Всегда шутил, как ты. Поэтому, когда явпервые увидела тебя, мне стало больно. Ты мне слишком сильно его напомнил.

— Я ничего не знал, — признался Дронго.

— Конечно. Тебе же не станут рассказывать о нашей личнойжизни. Но когда ты сегодня ночью не появился и даже не позвонил… После того какАндрей Константинович попал в больницу… Я очень переживала.

— Понимаю, — мрачно кивнул Дронго, — я все понимаю.

— Нет, — сказала она, глядя ему в глаза, — ты ничего непонимаешь. И не хочешь понимать.

Она взяла пульт и прибавила звук телевизора, чтобы заглушитьих разговор.

— В каком смысле? — спросил Дронго.

— Андрей Константинович был ведущим сотрудником нашегоаналитического отдела, — сказала Лариса, глядя ему в глаза.

— Я догадался.

— А я из другого управления.

— Об этом я тоже догадался.

— И ты знаешь, из какого?

— Что ты хочешь сказать?

— Если через три дня мы не найдем информатора Барлаха, будетпринято решение о ликвидации всех сотрудников, знающих о существовании группыХеелиха.

Ее зеленые глаза смотрели на него не мигая. Он понял, о чемименно она говорит.

— Всех, — повторил она, — без исключения.

В такие минуты он обычно восстанавливал равновесие, пытаясьпошутить, чтобы разрядить ситуацию.

— Приятная перспектива, — сказал Дронго. — Значит, меняпопросили помочь только до того момента, пока я буду нужен.

— Не знаю, — ответила она, — но если мне поступит приказ…Если я получу задание, я должна буду… Ты меня понимаешь?

— Красивый ход, — спокойно кивнул он, — известный экспертгибнет от рук прекрасного агента. Какая романтическая история. Только неперепутай, а то тебе поступит приказ меня охранять, а ты решишь, что пришлоуказание отрезать мне голову.

— Ты напрасно шутишь, — тихо сказала Лариса, — наша поездка— самая важная операция в новой истории российских спецслужб. Речь идет о всейевропейской сети.

— Я его найду, — сказал Дронго, глядя ей в глаза. — Думаю,мне не придется подвергать тебя испытанию. Я его постараюсь найти.

— Ты странный человек, — произнесла Лариса, — у меня такоеощущение, что я знакома с тобой уже много лет. Ты всегда вешаешь таблички надверях своих номеров, чтобы тебя не беспокоили?

Он понял, что она говорила об отеле в Эрфурте. Очевидно,ночью она выходила из своего номера и видела эту табличку. Дронго улыбнулся.

— Такая табличка обычно висит у меня на груди.

— Я вижу, — сказала она, — любой другой воспользовался быситуацией позавчера в Зуле, а ты храпел всю ночь. Даже Андрей Константиновичбыл не ангелом, а ты…

— Это мой принцип, — твердо сказал Дронго, глядя ей в глаза.— Я не считаю, что порядочно лезть под юбку женщине, воспользовавшисьобстоятельствами. С Габриэллой было по-другому, ей нужна была эта поддержка. Ейважно было почувствовать себя в этот момент понятой. А во всех остальныхслучаях я стараюсь вести себя как нормальный человек, а не скотина.

— Да, — кивнула она, — я вижу.

Лариса поднялась, взглянула на часы.

— До отхода поезда осталось около часа. Нам нужнособираться, если мы хотим успеть сегодня в Берлин. Следующий поезд через тричаса.

Он смотрел на нее и думал, как сложно устроена жизнь. Этамолодая женщина с красивыми глазами уже успела получить такой страшный удар.Может, в этом и есть истинный смысл жизни. Уметь превозмогать боль, выдерживатьудары судьбы и радоваться жизни наперекор всему. Даже смерти.

Через девять дней после начала событий.

Берлин.

30 октября 1999 года

Майкл Кардиган собирался вылететь сегодня вечером вТель-Авив, когда Барлах сорвал все его планы. Он вызвал к себе одного изохранников, дежуривших у его палаты, и попросил срочно пригласить в палатукого-нибудь из сотрудников ЦРУ.

Узнав об этом, Кардиган повернул машину из аэропорта, кудаон направлялся. Пока он добирался до госпиталя, там уже побывал Данери ипобеседовал с Барлахом. Кардиган приехал к Страусу, понимая, что предстоитинтересный разговор. Как раз в тот момент, когда Кардиган вошел в кабинетСтрауса, там появился Данери. От аэропорта до центра города было совсемнедалеко, минут пятнадцать езды.

Он докладывал о своем разговоре. Его вызвал Барлах ипопросил передать сообщение во «Франкфуртер Рундшау». Страус показал Кардиганузаписку. Там было всего лишь несколько слов, стандартное объявление.

— Он сообщает, что готов принять документы, и деньги будутна счетах к десятому ноября, — объяснил Страус.

— Вы же говорили, что они пользуются как почтовым ящикомдругой газетой, — напомнил Кардиган.

— Верно. Только они настоящие профессионалы. Нельзяобмениваться информацией в одной газете. Информатор Барлаха дает сообщения в«Зюддойче Цайтунг», а Барлах отвечает в другой газете, чтобы мы не поняли,через какую конкретно газету они держат связь. Вот и сейчас он думает, что,поместив его объявление, мы будем искать ответа именно во «ФранкфуртерРундшау».