Книга Карфаген. Летопись легендарного города-государства с основания до гибели - Жильбер Шарль Пикар

Испания лучше всего подходила для его замыслов. Эта страна располагалась достаточно далеко от Рима, чтобы сенат проявил к ней интерес, поэтому, в случае возникновения здесь нового государства, Рим не ощутит угрозы для себя. По той же самой причине карфагенским врагам Баркидов будет трудно контролировать законность их действий, и даже если их возмутят какие-нибудь нарушения, людей вряд ли встревожат события, происходящие далеко от дома. Более того, оба народа, составлявшие большинство населения Испании, иберы и кельты, давно уже создали у себя традиции войны и приключений. Эти народы уже привыкли жить в обществе, а их этика и религия прославляла превыше всего храбрость и верность воинов по отношению к своему вождю. Эта верность подкреплялась мистическими ритуалами, которые внушали воинам, принимавшим в них участие, мысль о том, что лучше погибнуть вместе с вождем, чем обесчестить себя. Обучив этих головорезов, исполненных рыцарского духа, военному делу и дисциплине, можно было превратить их в непобедимых бойцов. Так армия Баркидов сохранит свой профессионализм, которым она всегда славилась, и будет воевать из чувства преданности вождю, а не патриотизма, что избавит ее от той нестабильности, которая так сильно проявилась во время наемнической войны.

Гамилькар уже проделал большую работу на пути реализации своих амбиций, когда, в ходе этой войны, призвал народ Карфагена рассудить его спор с Ганноном Великим. После этого армия стала сама выбирать генералов, предоставив гражданским властям право ратифицировать этот выбор. Подобный режим мог очень легко превратиться в военную анархию, как это происходило, время от времени, в Римской и Османской империях. Однако существовали психологические факторы, которые мешали этому. Они состояли в специфической комбинации популярных в эллинском мире идей с чисто финикийскими традициями. Великие войны IV века до и. э. отдали судьбу цивилизованного мира в руки солдат удачи, которые бросали свои дома и семьи и поклонялись одному богу (или скорее богине) – Фортуне (Тихе у греков). Естественно, большинство из них не считало удачу случайной, а верило, что некие мистические законы даровали ее одним и отнимали у других. Те командиры, которым она улыбалась, привлекали к себе самые лучшие войска и благодаря им приобретали богатства и царства, созданные мечом. Уцелевшие правители стран, которые сопротивлялись преемникам Александра, стремились придать своему правлению хотя бы видимость стабильности, и преобразовывали простые суеверия в некоторое подобие теологии, которая должна была придать законность их успехам. Они в полной мере использовали увлечение людей мистическими религиями, в которых искали утешения тысячи невинных жертв жестокого времени. Многим царям удавалось убедить своих солдат и подданных в том, что они правят по божественному соизволению. Удача дала им корону, исполняя волю провидения, которое правит миром, и некоторых связанных с ним божеств. После их смерти та же самая Фортуна переходила по наследству к их законным преемникам. Так родилась династическая религия, которая в течение двух или трех веков создавала ощущение непрерывности власти. Эта власть передавалась четко установленным путем в монархиях, возникших после распада Македонской империи.

Гамилькар Барка и его преемники перенесли эти идеи в Пунический мир и приспособили их к национальной религии.

Баркиды, вероятно, принадлежали к старой карфагенской аристократии, в состав которой входили потомки первых кланов. Они ревниво охраняли религиозные традиции метрополии, о чем свидетельствуют слова клятвы, которую принес в 216 году Ганнибал, вступая в союз с Филиппом V, царем Македонии. Пантеон, к которому потом обращался Ганнибал, был не городским пантеоном, а его собственным или скорее пантеоном его предков. Главным в нем был Баал Шамин, повелитель небес, которого греки звали Зевсом и которого в Карфагене заменил Баал Хаммон. Лидером второй божественной триады был Геракл или Мелгарт, «Царь города», Господин Тира, которого в Карфагене теоретически очень уважали, но чьи храмы навещали довольно редко. Об этом сообщает нам Диодор, подчеркивая, что имя Мелгарта и его изображения встречаются на пунических памятниках довольно редко.

Баал Шамин и Мелгарт были главными богами Баркидов. Первому из них принес жертвы Гамилькар, отправляясь в Испанию. Именно тогда Ганнибал поклялся в вечной ненависти к римлянам. Накануне сражений повелитель небес являлся к Ганнибалу во сне и обещал ему помощь. Что касается Мелгарта, повелителя святилища в Гадесе, то он считался покровителем всего Иберийского полуострова и в этом качестве был особенно полезен завоевателям Испании.

Баркиды начали собирать бойцов в семейном пантеоне, давая понять, что им покровительствуют боги. Потом они, не колеблясь, пошли дальше: на монетах, которые Ганнибал чеканил в Картахене, он и его отец отождествлялись с Гераклом-Мелгартом; рядом с изображениями их голов, увенчанных лавровыми венками, красовалась и палица Геракла. Отождествление живых людей с богами было невиданным явлением в семитской религии. Самое большее, на что осмеливались карфагеняне, – это обожествлять кое-кого из своих умерших, особенно тех, кто добровольно покончил с жизнью, принеся в жертву себя самого или тех, кто его заменил. С другой стороны, греческие цари постоянно отождествляли себя с богами, особенно с Гераклом. Таким образом, Баркиды полностью изменили старый культ Тира, желая, чтобы он соответствовал целям их политики. Вероятно, именно они установили в священном храме Гадеса (этой святая святых, где нет других идолов языческого культа) статуи Геракла в греческом стиле и Александра Великого, который заявлял, что его предком был Геракл. И их совершенно не волновало, что Тир был уничтожен именно Александром!

После того как солдаты подверглись обработке политической и религиозной пропагандой, Баркиды решили, что теперь можно не сомневаться, что они все время будут голосовать за одного из родственников Гамилькара. И вправду, сначала войска избрали своим вождем его зятя Гасдрубала, а после его смерти – Ганнибала.

Однако захваченная Испания не стала для Карфагена новой провинцией, которая могла бы заменить утерянные Сицилию и Сардинию. На самом деле это было новое независимое государство, которым полностью и безраздельно управляли Гамилькар Барка и его преемники. Мы полагаем, что он планировал это с самого начала. Однако Баркиды добились безраздельной власти не сразу, а лишь после того, как это новое государство окрепло.

В течение девяти лет, проведенных Гамилькаром в Испании, времени на воплощение в жизнь своих политических планов у него так и не появилось. Ему пришлось постоянно воевать с коренным населением, которое никак не хотело признавать его власть, и в ходе этой борьбы он был убит. Сначала он высадился в Гадесе и создал здесь свою штаб-квартиру. И хотя город сохранил свою автономию, он стал прекрасной базой, откуда можно было вести завоевания долины Гвадалквивира – первой цели Гамилькара. Эту долину населяли турдетанцы, которые представляли собой западную ветвь древнего тартесского народа, разгромленного двумя веками ранее. Они не оказывали особого сопротивления, поскольку, очевидно, уже находились под сильным влиянием финикийской пропаганды и к тому же не отличались особой воинственностью. В любом случае с 235 года до н. э. Гамилькар контролировал все рудники, расположенные в горах, которые окружали верхнюю долину реки. Именно тогда в Гадесе и начали чеканить серебряную монету, которая своим высоким качеством сильно превосходила убогие деньги, выпускавшиеся Карфагеном в конце войны наемников. Все серебро, которое добывали в рудниках Испании, делилось на три части: одна отправлялась в Карфаген, вторая отдавалась в распоряжение магистрата Гадеса в благодарность за его помощь, а из третьей Гамилькар чеканил свою собственную монету, что свидетельствовало о его стремлении к независимости.