Книга Год Мужчины. Ордер на Любовь - Александр Гордиенко

– Не отвлекайся… Это ее выбор. Счастлива… Несчастлива… Саша! Ты же все понимаешь. Закон единства и борьбы противоположностей – никогда всем не бывает хорошо. Если кому-то хорошо, то, как правило, кому-то от этого «хорошо» – плохо. Очень плохо. Мысль-то абсолютно не новая, братья Стругацкие в более обобщенном виде высказали ее в своем «Понедельнике…», пытаясь сформулировать общий закон счастья человеческого.

– Мне не нравится… Мне не нравится на себе испытывать эту фундаментальность.

– А тебя никто и не тянул. Ты сам вмешался в жизнь замужней женщины. Без всяких на то прав.

– Саша… Саша… Помолчи, пожалуйста! Ты же знаешь – это не регулируется… Ни на каком уровне… Ни на сознательном… А уж тем более – на подсознательном. Что ты смог сделать, когда у тебя перехватывало дыхание при мысли о ней! Когда в твоей голове постоянно стучало любимое имя! Когда тебя колотила внутренняя дрожь, когда ты слышал ее голос! Что?!»

В этот момент активно включилась реальная составляющая: Железнов обнаружил, что под всеобщий смех, в том числе и его, Железнова, Лешку активно атакуют двое голубых из числа обслуживающего персонала: два типичных тайца – худые, ростом на полголовы ниже среднего европейца, с жесткими черными шевелюрами, в темных отглаженных брючках, белых рубашечках с короткими рукавчиками, зато с бабочками, – с очаровательными улыбками на лицах соперничали из-за Лешки. Один из них, чуть повыше ростом, восхищенно пытался дотронуться до места над Лешкиной переносицей, где сходились очень густые Лешкины брови, складывал руки лодочкой у груди и закатывал глаза. Другой, схватив Лешкину руку, пытался приложиться к ней щекой. Лешка во весь голос орал:

– Че пристаете-то! Самураи! Кхмеры красные! Отстаньте! Кыш отсюда! Да пошли вы!

Лешка активно отбрасывал тянущиеся к нему руки, но не резко, а так, на уровне «ах оставьте меня…». Ему активно, под общий хохот помогали защищаться Наташка с Катькой, хватая Лешку за ноги, обнимая, похлопывая по спине и всем видом демонстрируя, что он наш и никаким голубым мы его не отдадим.

Тот, что пониже, понимая, что у него практически нет шансов с Лешкой, попытался переключиться на Железнова, обхватив пальцами двух рук Сашкин бицепс, восхищенно вращая при этом глазами. Но тут же получил достойный отпор со стороны Юльки, которая своим мощным бюстом отсекла доходягу от Железнова, взяла Сашкину руку и положила на свою пышную грудь, демонстрируя, кто здесь хозяин, – идите, юноша, идите отсюда… В общем, под всеобщий хохот интервенция сорвалась. Агрессор побежал за очередной порцией пива.

За то время, пока шла борьба с голубыми, произошла смена декораций – «ихтиандры» ушли сушиться и на авансцене появились трансвеститы – в ярких платьях, на высоких каблуках, в режиме non-stop под всемирно известные хиты демонстрировавшие свое искусство танца. Фишка, конечно же, заключалась не в танцах, а, собственно, в самих трансвеститах. Железнов наклонился к Лешке:

– Леш, что ж у них здесь, аномалия какая-то? Голубые, трансвеститы… Нормальные-то есть?

– Да нет, Александр, у них здесь за счастье родиться девочкой – есть шанс стать проституткой. Самый выгодный вид заработка, по местным понятиям, конечно. А те, кому не повезло родиться мальчиком, вынуждены делать операцию, чтобы стать женщиной, то есть, опять же, – проституткой. Так-то…

Железнов перевел взгляд на танцующих под «Money, money, money» трансвеститов… и вывалился в параллельный поток.

«– И чем ты ей можешь помочь?

– Только одним – никоим образом не напоминать ей о себе.

– Чтобы она как можно быстрее тебя забыла.

– Да.

– А что будешь делать ты?!

– Хороший вопрос…

– Сбежать бы…

– Да где это место?!

– Куда от себя убежать?!

– Поэт хренов…

– Да ладно тебе. Не отвлекайся.

– Хорошо. Ты же не будешь доказывать ей, что ты… Стоп! У нее есть все информационное поле – кто ты и что ты, – для того чтобы принять решение.

– Она и приняла – «неполоманная жизнь».

– Нет в тебе чего-то такого, Железнов… Последнего штриха какого-то…

– Знать бы… Какого…»

Очнулся Железнов опять же от всеобщего хохота. «Высокий» не унимался – стоял напротив Лешки в «позиции № 1»: руки за спиной, взгляд застенчивый, второй ножкой рисовал кружочки перед собой, в общем – сама невинность, с затаенной надеждой ожидающая приглашения на первый в жизни танец. Лешка в стиле Ренаты делал пассы рукой – «Уходите… Ну уходите же… Не мучайте меня…»

К Железнову наклонилась Юлька, ее шикарные каштановые волосы накрыли всю левую половину его лица.

– Саш, забудь ты о ней…

– Ты о чем? – Железнов поднял взгляд и уперся в зеленые глазищи Юльки. «О черт…» – в этих глазах было все – все, кроме равнодушия.

– Я не понимаю тебя.

– Не надо, Саша. Ты все понимаешь. Кстати, она не такая уж и красивая.

– До определенного момента я согласился бы с тобой.

– Это до какого определенного?

– А мы с тобой говорим об одном и том же?

– Не сомневайся. Я все видела. Я видела, как ты танцевал с ней, Саша.

Сашка усмехнулся: «Черт… Как все плохо. Докатился, Железнов, женщины тебя начали успокаивать».

– Неужели ты не понимаешь, что она живет другой, совершенно другой жизнью! Что в ее кругу присутствует только расчет! Она всю жизнь будет относиться к тебе как к нищему!

– Вполне справедливо, надо отметить. Уже не будет.

– Саш, и долго ты так собираешься? Ты что, хочешь жить иллюзиями?! Да она про тебя уже забыла!

Железнов внимательно посмотрел на Юльку. «Откуда она может знать что-то?» До этого момента он ни с кем, ни с одним человеком не обсуждал свои отношения с Машей.

– Почему ты так решила?

– Да потому что ты уже два месяца как не улыбаешься. Иногда – смеешься вместе со всеми. А глаза не улыбаются… Никому. Ни разу.

– Не забыла.

Железнов увидел, как у Юльки подрагивает верхняя губа, очень красивая и не менее сексуальная, чем-то напоминающая вензель профессора Мориарти – главного врага Шерлока Холмса у Конан Дойля.

– Пока – не забыла. Но это ничего не изменит.

– Не понимаю.

– Ну, Юлька, наверное, достаточно того, что я все понимаю.

– Саш, но она же никогда не будет с тобой?

– Нет, не будет.

– Я о другом – дура она.

– Не суди, да не судима… Она мать своих детей. А ты ничего не знаешь для того, чтобы судить. Она выбрала неполоманную жизнь для своих детей, сломав свою…

– А ты?

– А мне нужно начинать другую жизнь… Чтобы иногда улыбаться.