Книга Николай и Александра - Роберт К. Масси
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помимо дворцов и вилл русской знати, южный берег Крыма был усеян лечебницами и санаториями для туберкулезных больных. Государыня была частым гостем в этих лечебных учреждениях. В тех случаях, когда она не могла посетить их сама, императрица посылала туда своих дочерей. «Они должны понять, сколько печали среди всей этой красоты», – объясняла она одной из фрейлин. А. Вырубова вспоминала: «Государыня приняла горячее участие в судьбе туберкулезных, приезжавших лечиться в Крым. Осмотрев старые санатории, государыня решила сейчас же построить на свои личные средства в их имениях санатории со всеми усовершенствованиями… Императрица организовала четыре больших базара в пользу туберкулезных, которые принесли много денег… Она сама работала, рисовала и вышивала для базара… Она не уставала продавать вещи, которые буквально вырывали из ее рук. Маленький Алексей Николаевич стоял возле нее на прилавке, протягивая ручки с вещами восторженной толпе».
Государю и императрице хотелось вести в Ливадии тихий, уединенный образ жизни, но обитатели соседних вилл постоянно устраивали пикники, прогулки на яхтах и балы. Когда великие княжны Ольга и Татьяна подросли, их стали приглашать на эти прогулки и балы. Иногда родители отпускали великих княжон, дав им надежных провожатых. В Ливадийском дворце жизнь императора становилась более активной, чем в Царском Селе. Тут почти всегда было полно гостей: в их числе были министры, приехавшие из Петербурга, местные жители, соседи, офицеры со «Штандарта» или из какого-нибудь полка, расквартированного в Крыму. Здешние порядки отличались от тех, что были заведены в Царском: посетителей неизменно приглашали к обеду. Любимым гостем детей был эмир Бухарский, властитель входившего в состав Российской империи самостоятельного государства, граничившего с Афганистаном. Эмир был высоким, смуглым господином, с окладистой бородой, закрывавшей грудь халата с усыпанными алмазами эполетами русского генерала. Хотя эмир получил образование в Петербургском университете и превосходно говорил по-русски, при официальных беседах с императором он пользовался услугами переводчика. Когда эмир приезжал в сопровождении двух министров с длинными, крашенными хной бородами, он привозил с собой удивительные подарки. Однажды, вспоминала сестра царя, она получила в подарок огромное золотое ожерелье с похожими на языки пламени рубинами.
«В эту осень [1911 года] Ольге Николаевне исполнилось шестнадцать лет, – писала А. Вырубова. – Она получила от родителей разные бриллиантовые вещи и колье. Поскольку государыня не хотела, чтобы министерство двора тратило сразу много денег… великие княжны два раза в год получали по одному бриллианту и по одной жемчужине. Таким образом, у великой княжны Ольги Николаевны образовались два колье по 32 камня, собранных для нее с малого детства. Вечером был бал… Великая княжна, в первый раз в длинном платье из мягкой розовой материи, с белокурыми волосами, красиво причесанная, веселая и свежая… была центром всеобщего внимания.
Танцевали внизу в большой столовой. В огромные стеклянные двери, открытые настежь, смотрела южная благоухающая ночь».
Свет люстры заливал нарядные платья, переливался в драгоценностях дам и орденах на блестящих мундирах офицеров. После бала был ужин за маленькими круглыми столами. Над Ливадийским дворцом взошла луна, и по глади Черного моря пролегла серебристая дорожка.
«Твой сын будет жить»
Девятнадцатого августа (по старому стилю) 1912 года императрица Александра Федоровна отправила из Петергофа письмо прежней своей наставнице мисс Джексон, которая, отойдя от дел, жила в Англии:
«Милая Мэджи,
Любовно благодарю Вас за Ваше последнее письмо – простите за то, что я такой ужасно недобросовестный корреспондент. Неделю у меня гостила Виктория, мы с ней восхитительно провели время. Приезжала на три дня и Элла, я с ней снова увижусь в Москве. Эрни с семьей приезжал к нам в Крым, Вальдемар приезжал на 3 дня, гостил на „Штандарте“ в Финляндии, а Ирена приедет к нам в конце сентября в Спалу, в Польшу… На следующей неделе мы отправляемся в Бородино и Москву; празднества будут ужасно утомительными, не знаю, как выдержу. После поездки в Москву весной я долгое время чувствовала себя вконец измотанной – теперь в целом чувствую себя лучше… Здесь у нас стояла одуряющая жара, почти ни капли дождя не выпало.
Если Вам известны какие-то интересные исторические книги для девочек, сообщите мне, поскольку я им читаю, да они и сами начали читать по-английски. Они много читают по-французски, а две младшие сыграли несколько сцен из „Мещанина во дворянстве“, причем весьма недурно… Четыре языка – это очень много, но они им нужны; нынешним летом к нам приезжали немцы и шведы, и я заставила всех четверых дочерей завтракать и обедать со всеми, для них это хорошая практика.
Я начала рисовать цветы, поскольку мне, к сожалению, пришлось оставить занятия вокалом и музыкой, они для меня слишком утомительны.
Должна заканчивать. До свидания, да благословит и хранит Вас Господь.
Нежный поцелуй от Вашей любящей старой P.Q. № 111.
Несмотря на наплыв гостей, лето 1912 года оказалось для императорской семьи спокойным. Девочки взрослели: Ольге Николаевне исполнилось семнадцать, Татьяне Николаевне пятнадцать, Марии тринадцать и Анастасии одиннадцать. Алексей Николаевич, которому минуло восемь лет, являлся источником радости и утешения для родителей. Он был жизнерадостен, шаловлив и подвижен; за этот год здоровье его так укрепилось, что государыня начала надеяться, что Бог услышал ее молитвы и сын поправится.
Через полтора месяца после приведенного выше письма, когда семья переехала в Спалу, от этих надежд не осталось и следа. Осенью того года Николай Александрович и Александра Федоровна стали свидетелями кошмарных событий, происшедших в дебрях Беловежской пущи, которые оставили в их душах неизгладимый след.
Празднества в Бородине, о которых упоминала императрица в письме, были посвящены столетию великой битвы под Москвой, которую в конце концов дал Наполеону фельдмаршал Кутузов. В ознаменование годовщины великого сражения русские инженеры реконструировали поле битвы, воссоздав знаменитые редуты, позиции французских и русских батарей, отметили места проведения пехотных и кавалерийских атак. Император Николай II, верхом на белом коне, медленно объехал Бородинское поле, на котором были выстроены подразделения от полков, принимавших участие в знаменитом сражении. Кульминационным моментом церемонии была встреча императора со 122-летним бывшим фельдфебелем Войтинюком, участником битвы. Тронутый до глубины души, царь крепко пожал руку подошедшему неверной походкой ветерану и поздравил его.
«Там все мы прониклись общим чувством благоговения к нашим предкам», – отметил государь в письме к родительнице от 10 сентября 1912 года.
Торжества завершились в Москве, которая сто лет назад горела на глазах у Наполеона. Благодарственные молебны сменялись приемами, парадами и процессиями. Император побывал в музеях, посетил праздничные балы, дал смотр семидесяти пяти тысячам солдат и семидесяти двум тысячам учащихся.
