Книга Эвританские хроники - Олег Шелонин

Зайчатина тушеная 1 порц 2 сребр. 4 сребр. 6 сребр.

Дальше Кузьма читать не стал. Спрыгнув на пол, он схватил за рукав официанта и, оттащив его подальше от друзей, с любопытством наблюдавших за ним, принялся что-то азартно шептать ему на ухо.

Брови полового изумленно поползли вверх. Похлопав глазами, он энергично кивнул головой, нырнул в подсобку и вышел оттуда с сухоньким благообразным старичком.

Судя по всему, это был хозяин заведения. Переговоры возобновились. Оживленно жестикулируя, Кузя и ему начал что-то растолковывать, но, похоже, это было уже лишнее. Явно обрадованный трактирщик не менее энергично, чем официант, закивал головой и что-то старательно записал на бумажку под диктовку домового.

— Неужто сторговался? — удивился монах.

Кузьма, довольно потирая руки, вновь взгромоздился на лавку и принялся терпеливо ждать. Через пару минут из той же подсобки показалась вереница официантов с подносами в руках и направилась к столу Кирилла. Освободив подносы от яств, они почтительно поклонились и застыли в ожидании дальнейших распоряжений.

— Можете пока быть свободными, — небрежно махнул рукой Кузьма, — мы позовем на перемену блюд…

Официанты поклонились еще раз и деликатно удалились.

— Гложут меня смутные сомнения, — пробормотал Кирилл, рассматривая заваленный кулинарными изысками стол.

— «Валлонское»… Восемь лет выдержки, — освидетельствовав оттиск на запечатанном кувшине, сообщил Саркат. — Ни один торговец меньше чем за пять сребреников не отдаст.

Уж в этом-то вопросе философ был профессионалом экстра-класса. Все, кроме Дима, уставились на домового. Юный послушник, не теряя времени даром, деловито вскрывал свой кувшин.

— Ты во что нас втравил, растратчик? — в упор спросил Кирилл.

— Какое вино, — выдохнул Дим, ставя заметно полегчавшую емкость на стол, и потянулся к жареной индейке.

Его слова сработали как спусковой крючок. Дружно заработали челюсти. Послышалось бульканье разливаемого по бокалам вина. Постившаяся более суток компания торопливо насыщалась.

— Виват нашему казначею! — выдавил из себя Дим спустя некоторое время. Он отвалился от стола, как насосавшаяся, разбухшая пиявка.

— Я с виватами подожду, — булькнул монах, осиливая свой кувшин «Валлонского», — интуиция меня редко подводит. Бесплатным, как говорит наш шеф, бывает только сыр в мышеловке. А два с половиной сребреника, как я понимаю, до сих пор у Кузьмы в кармане. Верно? — повернулся он к Кузе.

Тот согласно кивнул головой, растянув рот до ушей и забавно моргая глазками. Пили все наравне, но габариты домового значительно уступали комплекции его мускулистых друзей, а потому, в отличие от них, он уже был изрядно навеселе. Нучард потянулся к меню.

— «Валлонское» — восемь сребреников. А это что? С м. с., без м. с., из. развл… а проценты-то… это что-то новенькое!

— Давай колись, — потребовал Дим, косясь в сторону выхода, — о чем с трактирщиком шептался?

Монах проследил за его взглядом. У двери, переминаясь с ноги на ногу, толпились ражие молодцы, потирая пудовые кулаки, в радостном предвкушении сверля глазами компанию Кирилла.

— Что день грядущий нам готовит? — добродушно посмеиваясь, пропел Кирилл, не заметивший признаков надвигающейся бури.

— В-вот эт-то и готовит, — слегка заикаясь от избытка винных паров, сообщил Кузьма, — я вас… это… как ее… анг-гажировал…

— Уважаемые доны, сеньоры и сеньориты, — раздался с эстрады голос хозяина кабака, прервавшего завывания бардов. Сеньоритами в трактире и не пахло — за исключением нескольких девиц легкого поведения. Последние польщенно захихикали. — Счастлив сообщить вам, что судьба послала нам сегодня изысканное развлечение, столь горячо любимое всеми нами. Впервые за последние два года нашим непревзойденным тенорам — братьям Фалыпифьяно брошен вызов. Сейчас перед вами выступит вокальный квартет. Группа… — кабатчик зашуршал бумажкой, — … оберемени… нет… а! Обременительные музыканты! Прошу любить и жаловать!!! — простер он руку в сторону стола Кирилла.

Трактир радостно взревел. Бледные как мел братья Фалыпифьяно, дрожа телами, спустились с помоста, где их встретили упитанные молодчики трактирщика.

— Вот это подстава! — ахнул Дим.

— Тебя в детстве часто пороли, Кузя? — в тихом бешенстве прошипел монах.

— Некому было, — пригорюнился домовой, — я без папы рос.

— Это заметно, — хмыкнул Саркат.

— Хочешь, я тебя усыновлю? — Нучард начал расстегивать ремень.

— Да что вы заколготились? — удивился Кирилл. — Давай сбацаем им пару песенок — и все дела.

— Награда проигравшим здесь знаешь какая? — подал голос Нучард.

Кирилл отрицательно качнул головой.

— Их бьют, — лаконично проинформировал шефа Дим. — С нами у них, конечно, этот номер не пройдет, но все равно срам. Я никогда не проигрывал.

— Уважаемые артисты! Прошу на сцену! — надрывался кабатчик.

— Одну минуточку, — поднял руку Кирилл, — уточняем репертуар.

— А почему, собственно, квартет? — хмуро спросил монах. — Нас пятеро.

— Мне нельзя, — пояснил Кузьма, — я — художественный руководитель. Этот… как его… трипер… антрипернер… во!

— Дон Эстебано! — воззвал со сцены трактирщик. — Вы самый уважаемый человек после короля в нашем прекрасном городе. Чувствую, это просто проходимцы, решившие набить себе брюхо за счет моего заведения. Как прикажете поступить с ними?

— Как с проигравшими, — вынес свой приговор худощавый дон. Его подручные в радостном предвкушении вытряхивали из рукавов металлические прутья.

— Ночной правитель Сорвенто, — сообщил монах, — мало не покажется.

— Так! — решительно заявил Кирилл. — Нучард, бери этого трипернера — и все на сцену! Я пою, вы подвываете. Желательно — в припеве.

Почувствовав твердую руководящую руку, ансамблисты дружно встали из-за стола.

— Это не будет нарушением правил? — поинтересовался монах, кивая на Кузьму, которого он деликатно поддерживал под локоток, ибо последнего уже изрядно штормило. — Мы вроде квартет?

— Дирижировать будет, — усмехнулся Кирилл, — он ведь у нас руководитель. Вот пусть и машет.

— А когда награды раздавать начнут… проигравшим, — мстительно добавил Дим, — мы ему все отдадим, домовитому нашему?

— А если выиграем? — трепыхнулся Кузьма.

— Наивный, — хмыкнул монах.

— Шеф! У меня идея, — глаза Дима озорно блеснули, — доверь это дело мне.

— Валяй, если идея хорошая.

Дим вскочил на эстраду, остановив жестом друзей: