Книга Прокурор для Лютого - Федор Бутырский

Тем временем «клиент» понемногу приходил в себя: чуть слышно застонал, затем вытянул ноги, попытался привстать — последнее ему не удалось, и потому Нечаев, достав из принесенного пакета аптечку, а оттуда, в свою очередь, аммиак, сунул под нос Заводного смоченную в нашатыре ватку.

— Ну, оклемался? — ненужная уже ватка полетела в угол подвала.

Заводной смотрел на неизвестного страшными, круглыми глазами — будущее не сулило ничего хорошего.

— Ты… кто?

— Тебе это знать не полагается, — безусловно, Лютый был готов к столь незамысловатому вопросу.

— Ты… из какой бригады? Ты кто? Ты чей?

— Я не из бригады. Я ничей. Я сам по себе. И вообще — задавать вопросы буду я, а твое дело — отвечать.

Самообладание потихоньку возвращалось к пленнику — опершись спиной о стену, он попытался было подняться, но Максим, слегка надавив на плечо Заводного, заставил опуститься на место.

— А вот дергаться не стоит, не стоит… Я тебе об этом уже в машине сказал, — сурово напомнил Нечаев. — Ты далеко за городом, люди тут не ходят, помощи ждать неоткуда… А друзья твои скоро получат по деревянному макинтошу на Хованском кладбище.

— Что тебе надо? Ты знаешь, на кого копыта, бычье голимое, поднял? — непонятно почему Митрофанов впал в амбицию. — Ты знаешь, кто за мной стоит? Да тебя на мелкую капусту порежут, яйца свои сожрешь, сука ты бля… — он не успел договорить — схватив пленника за волосы, Максим легонько стукнул его затылком о стену, и тот мгновенно замолк.

— А разговаривать со мной надо вежливо, — с ледяной невозмутимостью гангстера посоветовал Максим. — Я ведь не говорю тебе таких обидных слов… И, если можно, без обещаний, которых все равно никогда не выполнишь: ты в моей власти, и я могу делать с тобой все, что хочу.

— Что тебе надо? — теперь голос Митрофанова прозвучал чуть-чуть примирительно.

— Мне надо немного. Во-первых — ты должен сказать, где теперь находится твой босс Сухой… Иван Сергеевич Сухарев. Только честно, без утайки, все, что знаешь — я обязательно проверю. Во-вторых — где он спрятал племянницу одного уважаемого человека, Наташу Найденко и в каком она состоянии… И, наконец, последнее: где теперь те сто миллионов баксов, которые…

Пленник перебил его, злобно сверкнув глазами:

— Ничего я тебе не скажу, хоть режь. Ничего я не знаю — ни о Сухом, ни о той малолетке, ни о филках. Лучше у тебя на пике сдохнуть, чем потом с Сухим…

— Очень зря, — безусловно, предусмотрительный Лютый предвидел и подобный поворот событий.

— Это ты зря… Сухой тебя потом на части порвет — помяни мое слово.

— Не порвет, — замок-«молния» портативной аптечки затрещал под пальцами Нечаева, и он извлек из нее два одноразовых шприца.

— Ты… что? — Митрофанов следил за действиями неизвестного с затаенным ужасом.

— Ничего, ничего…

Не глядя на пленного, Лютый, словно опытный медик, сломал головку стеклянной ампулы, быстро набрал жидкость в шприц, выпустил воздух. Затем резким движением закатал белоснежный рукав Заводного…

Безусловно, людей с сильной волей немало — куда больше, чем может показаться с первого взгляда. Такого бей, режь, пытай, гладь по животу раскаленным утюгом, приставляй к гениталиям электроды — будет молчать, как партизан на допросе.

Впрочем, классический набор отечественного рэкетира-садиста конца восьмидесятых — начала девяностых, все эти утюги, паяльники, тиски, лобзики для выпиливания по дереву и прочие инструменты из набора «Умелые руки» давно устарели морально, к тому же, некоторые, особо болеустойчивые клиенты требуют длительного болевого воздействия. Есть средство более радикальное; «качели» не выдержит даже самый мужественный человек…

«Качели» — это когда строптивцу вкалывают внутривенно пять кубиков калипсола, снотворного слабого наркотического действия. Следующий укол — так называемым «винтом», первентином, транквилизатором, который использовали еще в гестапо. После этого наступает шоковое выведение из наркоза. Затем — вновь калипсол, но уже большая доза, и вновь «винт»… Тело человека, которого подвергли такой жуткой пытке, ломает, члены буквально выворачивает, кажется, даже позвоночник готов лопнуть от невыносимой боли, и даже самый мужественный вряд ли выдержит больше десяти минут такой пытки…

Первый укол, и Митрофанов мгновенно «улетел». Лютый закурил сигарету, извлек из внутреннего кармана куртки диктофон, поставил его на запись и вколол первентин — спустя несколько секунд Заводной нелепо задергался, будто бы по его телу прошел электрический заряд огромного напряжения.

— А теперь — говори, — спокойно предложил Нечаев. — Итак — первый вопрос… Где Сухой?..

Тихо, почти бесшумно крутилась лента в миниатюрном черном диктофончике, и Заводной, даже боясь взглянуть на шприцы, разложенные перед мучителем, послушно отвечал на все вопросы: где скрывается Сухарев, каковы его ближайшие планы, где залег Алексей Николаевич Найденко, зачем он понадобился авторитету…

Только насчет денег жертва ничего не знала — видимо, Сухарев и впрямь не посвящал «шестерку» в этот щекотливый вопрос.

— Он точно в Польшу ездил… — облизав пересохшие от страха губы, сообщил Заводной.

— Когда?

— Ну, когда эти рамсы начались — сперва на дороге, затем в Белостоке с «Таиром» и с заводом в Малкиня.

— Зачем?

— Я не знаю… — упал духом истязуемый, подсознательно ожидая очередных «качелей».

— С Наташей что? — скользнув глазами по включенному диктофону, спросил Максим.

— Девчонку эту, Коттоновскую племянницу, на наркоту сильно подсадили, — заторможено произнес пленник. — На «русский оргазм».

— Да?

— Сам видел… Скажут руку поднять — поднимет, скажут ногу — тоже… Хоть трусы снять — все сделает. Она как животное — не думает совсем… Сухой мне сказал, — свистящим полушепотом продолжал говоривший, — мол, это не просто наркотик… Через этот порошок он хочет контролировать всех, кого достанет.

— И он записал Наташу на эту видеокассету? — печально догадался Нечаев, внутренне содрогаясь от справедливости своих давешних предположений относительно истинных целей проекта «Русский оргазм».

— Сухой велел эту кассету с собой захватить… Мол, если Коттон не захочет ехать, чтобы я ему это показал.

— А для чего Сухому ее на «русский оргазм» подсаживать? — Лютый недоверчиво поджал губы.

— Не знаю… Может быть, опыты ставит, может быть, просто вора унизить хочет, — предположил Заводной, затравленно следя за движениями рук своего мучителя.

— Так говоришь, тебя за Коттоном послали?

— Да… — глаза Митрофанова ввалились, словно у мертвеца, ломкие пальцы беспомощно шевелились, словно пленник пытался нащупать в пространстве некую спасительную точку.