Книга Райнхард Гейдрих - паладин Гитлера - Иржи Пражак

Вызову вас еще ночью».

Первое, второе, третье — педантичный учитель Гиммлер заботится о порядке.

На следующий день диктор пражского радио читает бесцветным голосом:

«Решением военно-полевого суда в Праге от 28 мая 1942 г. приговорены к расстрелу:

1. Вацлав Стеглик, родился 14 октября 1897 г в Каменном Уезде.

2. Ружена Стегликова, урожденная Новакова, родилась 19 апреля 1898 г. в Рокицанах.

3. Вацлав Стеглик, родился 28 октября 1915 г. в Каменном Уезде.

4. Франтишек Стеглик, родился 11 августа 1925 г. в Рокицанах.

5. Франтишек Маречка, родился 2 декабря 1911 г. в Кригерн (Крыры).

6. Йозефина Маречкова, урожденная Стегликова, родилась 10 января 1914 г. в Каменном Уезде, проживавшая в Рокицанах.

Осужденные сознательно предоставили убежище лицам, не зарегистрированным в полиции, которые были причастны к враждебным империи действиям. Приговор приведен в исполнение сегодня. Имущество осужденных конфисковано».

Опять первое, второе, третье… Обойма заполнена, спусковой крючок вздрагивает. Кто увидит конец этого зловещего арифметического ряда? Он начинается всегда со слова «первое»…

«По решению военно-полевого суда в Праге от 1 июня 1942 г. приговорены к расстрелу:

1. Ванчура Владислав, врач и писатель, родился 23 июня 1891 г., проживающий в Праге-Збраславе…»

Если бы только один «Ванчура Владислав, врач и писатель» — крупнейший чешский прозаик, чей великолепный талант уводил читателя и в далекое прошлое, и в далекое будущее, должен был стать кровавой данью, то и эта дань была бы чудовищно несоразмерной.

Но это не все, далеко не все. Военный аэродром в Кбелях — в постоянной готовности: здесь принимаются специальные самолеты из Берлина.

«Если застрелите одного, тут же придет другой, еще хуже», — сказал Гитлер. Этому другому не нужно было прилетать из Берлина. Он был здесь, в Праге. Начальник шутцполиции, обергруппенфюрер СС и генерал-полковник полиции Курт Далюге, доныне никоим образом не протектор, а только «уполномоченный по управлению делами протектората». Тут ему жмут руку другие деятели гейдриховской службы РСХА, командированные в Прагу Гиммлером. Шеф IV управления (гестапо) группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Генрих Мюллер. Шеф V управления (уголовная полиция) группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Артур Нёбе. На несколько дней был вызван из Голландии, где он выполнял особое задание, и заместитель начальника VI управления (иностранная осведомительная служба) оберштурмбаннфюрер СС Шелленберг. А во главе был поставлен обергруппенфюрер СС д-р Эрнст Кальтенбруннер, будущий преемник Гейдриха на посту шефа РСХА.

Многие из них побывали в Праге десять дней назад на совещании руководителей службы безопасности, созванном Гейдрихом. И вот они снова здесь для ведения следствия в связи с покушением на инициатора и председателя совещания, их непосредственного начальника. На этот раз они впервые работают без его указаний, без его участия в таком необыкновенно сложном и важном деле. Поэтому ночью 30 мая на пражских улицах появляются танки: они обеспечивают безопасность Генриха Гиммлера — учителя и шефа всех поименованных шефов, который взял в свои руки управление РСХА и прибыл сюда, чтобы ознакомиться с положением и дать указания.

Какие плоды могла принести деятельность столь всесильных и зловещих личностей?

В первую же ночь после покушения и объявления чрезвычайного положения Прага испытала на себе то, что в Германии давно уже знали под названием «Ночь длинных ножей» или «Мрак и туман». И опять один из трагических парадоксов: «законное» основание для этого создает приказ Гейдриха, первый его декрет по прибытии в Прагу для выполнения своих функций. Он использовал тогда свой первый декрет для проведения ряда смертных казней и других жестоких репрессивных мер. Мог ли он предчувствовать тогда, что второй раз декрет этот будет применен после покушения на него самого?

В полицейских документах эта акция названа более прозаично — Grossfandung (большая облава). В ней участвовало 4500 сотрудников всех видов службы безопасности, не говоря уже о протекторат-ной полиции, усиленной тремя батальонами вермахта (2400 офицеров и рядовых). Город был наглухо блокирован, все подступы к Праге охранялись самым тщательным образом. Всю ночь вооруженные отряды топали по неосвещенным, обезлюдевшим улицам — введенное в городе чрезвычайное положение запрещало выходить из дому между 21 часом вечера и 6 часами утра. Они обыскивали подряд все дома, квартиры, подвалы, чердаки, склады и другие возможные укрытия.

«Мы преследовали также политические и демонстративные цели», — пишет в своем рапорте шеф пражского гестапо д-р Гешке, потому что последовавшее затем тщательное подведение итогов «большой облавы» должно было лишь скрыть тот факт, что общий результат ее равняется нулю.

«Были задержаны 541 человек из числа тех, кто противозаконно находился на улице, у некоторых были не в порядке пропуска. Они были препровождены в комиссариаты, занятые сотрудниками службы безопасности и полиции безопасности (потому что те, кто принадлежит к элите, должны, как известно, наблюдать за всеми, даже за собственными полицейскими). 430 человек после проверки личности каждого были отпущены. Пражскому гестапо было передано 111 человек…»

Если бы только Гешке знал, кто в ту ночь попал к ним в руки, правда смертельно раненный, он, наверное, бросил бы заниматься нудным подсчетом задержанных. И, конечно, посвятил бы все свое донесение только ему, три года тщетно выслеживаемому руководящему работнику подпольного Центрального Комитета Компартии Чехословакии, одному из выдающихся и самых блестящих деятелей нашего национального Сопротивления. Впрочем, так Гешке и сделал, но спустя две недели, когда специалисты из антикоммунистического отдела опознали в случайно попавшем к ним человеке, боровшемся со смертью, Яна Зику.

О подробностях его трагической гибели рассказал в своей превосходной книге «Три судебных процесса Яна Зики» Густав Бареш. Он пишет, что Зика узнал о покушении лишь через полтора часа после того, как оно совершилось. Он направлялся на конспиративное совещание, когда связной принес ему это неожиданное известие.

«Этого не должно было случиться — так реагировал на сообщение Зика. — Этим ничего не достигнешь. Теперь мы можем ожидать только ухудшения условий для нашей деятельности».

Вот последние его слова по поводу складывавшейся обстановки, прогноз, который вскоре подтвердился на нем самом.

В ту ночь, о которой Гешке пишет свое донесение, эсэсовцы окружили также и дом № 6 по улице на Малованке в Бржевнове и обшарили все — от подвала до чердака. Они не обнаружили ничего подозрительного и не предполагали, кто может скрываться в этом доме. Обыскивали его точно так же, как и большинство пражских домов в ту ночь. Когда же эсэсовцы ворвались в кондитерскую, расположенную на первом этаже, они заметили через окно неизвестного, который корчился на бетонной дорожке во дворе и тщетно старался дотянуться до лежавшего поодаль револьвера.