Книга Тайны поведения человека: секретные ниточки, кнопки и рычаги. Трансактный анализ – просто, понятно, интересно - Виктор Шейнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все перечисленные применявшиеся приемы – убеждение, просьбы, угрозы – относятся к открытым видам управления студентами. Неэффективность их убедила, что надо как-то иначе – скрыто – управлять нерадивыми студентами.
Чтобы управление действительно оказалось скрытым, была придумана настоящая авантюра. Вывешен список тех, к кому есть претензии, с требованием срочно зайти в деканат. Секретарь уточняла домашний адрес их родителей. На расспросы обеспокоенных студентов, зачем она это делает, та «по большому секрету» сообщала, что новый декан дал ей две недели на подготовку писем родителям с описанием «художеств» отпрысков.
Студенты стали спешно избавляться от «хвостов», перестали пропускать занятия, нарушать порядок в общежитии… Ведь для родителей, получивших подобное «письмо счастья», они из «гордости семьи» сразу превращались в бездарных нахлебников и обманщиков.
Таким образом, письма из деканата родителям студентов, как оказалось, – сильнейшее средство мотивации студентов к улучшению отношения к учебе и приемлемому поведению.
Модель скрытого управления студентами выглядит следующим образом. Мишень воздействия – страх студентов лишиться финансовой поддержки из дома. Вовлечение – сообщение «по секрету», фоновый фактор – их финансовая зависимость, побуждение к действию – успеть исправиться до отправки письма.
Скрытое управление студентами было осуществлено двумя трансакциями: открытой – В → В (информация об адресе) и скрытой – Р (угрожает) – – → Д (страх).
Этот удачный пример созидательного скрытого управления студентами был в числе тех, что помогли мне осознать огромные возможности скрытого управления и разработать технику его реализации. Рассказал об этом в книге «Скрытое управление человеком», разошедшейся общим тиражом более 200 000 экземпляров.
Техника созидательного скрытого управления оказала неоценимую помощь при разрешении и многих других непростых ситуаций.
Я привожу эту ситуацию, поскольку коллизии, в ней возникшие, нашли объяснение исключительно с помощью трансактного анализа.
Следующей проблемой для меня, как декана, была общая низкая успеваемость на факультете. Причина ее коренилась в том, что многие студенты не занимались в течение семестра, а выучить математическую дисциплину на хорошую оценку за несколько дней перед экзаменом нереально.
Чтобы не дать нерадивым студентам бездельничать в семестре и запустить материал, мы организовали по самым сложным предметам письменную проверку знаний (коллоквиум) через месяц после начала семестра, затем еще через месяц и еще через месяц. При «неудах» за коллоквиум его нужно было пересдать. Положительные оценки за каждую часть курса учитывались на экзамене, и если они устраивали студента, эту часть можно было уже не сдавать. То есть экзамен разбивался на 3 микроэкзамена по частям курса.
Забегая вперед, скажу, что успеваемость резко возросла. Но при реализации этой идеи возникла очень серьезная проблема: регулярная проверка огромной массы письменных работ требовала многих часов дополнительной, причем неоплаченной, работы преподавателей. Что при их нагрузке было нереальным.
Мы решили подключить к проверке письменных работ самих студентов. Каждая группа делегировала на эту работу по 4–5 своих отличников. Сразу после коллоквиума «проверяльщики» садились за проверку работ своего варианта, но студентов не из своей группы.
Они не ставили оценок. Их задачей было разметить работу цифрами 1, 3/4, 2/3, 1/2, 1/3, 1/4, означающими, насколько автор работы выполнил каждое задание, и отдать ее преподавателю, который и выставлял оценку.
Скептики высказывали сомнения: будут ли «проверяльщики» принципиальными, не станут ли они завышать оценки своему брату-студенту. Ведь проверяют они анонимно, в том смысле, что нигде не фиксировалось, кто какую группу проверял. Но произошло то, чего никто не ожидал.
Во время проверки подходит к преподавателю (им оказался я) «проверяльщик» и говорит:
– Вот две одинаковые работы. Не понятно только, кто у кого списал.
– Хорошо, давайте их мне, я разберусь.
И таких случаев было немало! В чем же дело?
Ответ помог найти трансактный анализ ситуации.
«Проверяльщикам» была отведена позиция экзаменатора Родитель и трансакция Р (оценивает) → В (предоставление информации) по отношению к проверяемым ими сокурсникам. Их делегировала группа, их поставили над всеми студентами и вровень с преподавателями, им доверили оценивать знания сокурсников. Они дорожили своим положением и могли гордиться собой… если оставались честными.
«Не заметив» же списанных работ, они низвергали себя с «пьедестала» в состояние Дитя (чувство стыда за неоправданное доверие).
В этой ситуации, как и в рассмотренной в главе 8 ситуации с провинившимся ребенком «Накажи себя сам», подтверждается фундаментальный вывод социальной психологии о том, что побуждением к тому или иному поведению служит инстинкт подчинения ситуации и исполняемой социальной роли, заложенный в каждом из нас. В частности, мы склонны подчиняться стереотипам ролевого поведения. Это блестяще подтвердили знаменитые эксперименты С. Милграма, эксперименты С. Хейни с соавторами и эксперименты Ф. Зимбардо.
Она уже упомянута в предыдущем сюжете. Необходимость справедливо разрешить подобную ситуацию возникает всякий раз, когда преподаватель сталкивается с ней. Притом разрешить с наибольшими шансами, что в будущем подобное не повторится.
Неплохо зарекомендовал себя следующий прием. Авторам одинаковых работ предлагается альтернатива:
– Ничего личного, только для восстановления справедливости. Кто признается, что списал, тому заслуженная двойка. Давшему списать снижу оценку на один балл. Если не признается, двойка обоим. Есть здесь трус? Слушаю вас!
Не было ни одного случая, чтобы списавший не признался.
Результат этого испытания иллюстрирует его трансактный анализ. Он показывает следующее. Обычная для преподавателя в подобном случае трансакция к студентам Р (угрожает, наказывает) → Д (чувство вины) в данном случае дополнена скрытой трансакцией Р (заботится) – – → Взрослый (рассудительность).
Забота преподавателя проявляется в том, что если списавший не признается, то, узнав об этом, не только давший списать, но и вся группа больше никогда ему не поможет. То есть имеет место апелляция к рассудительности студента.
С данной ситуацией я также столкнулся лично. Перед началом нового семестра обнаружил в расписании занятий, что по понедельникам с 8.00 поставлена моя поточная лекция для пяти групп (более 100 студентов). Ясно, что в течение первого часа вести лекцию будет очень трудно: один за другим будут заходить опоздавшие, здороваться, шумно пробираться на свое место, обмениваться впечатлениями о проведенных выходных. Одним словом, преподавателя ждет нелегкое испытание! При этом не пустить студента на занятие преподаватель не имеет права. Зато имеет право «воспитывать» подрастающее поколение.
