Книга Интерьер для птицы счастья - Светлана Лубенец

– Сколько раз еще мне нужно спросить, чтобы вы наконец ответили: как воспринял нашу работу заказчик? – спросила она уже чуть ли не со слезой в голосе.

Терехов взглянул на нее в зеркальце заднего обзора и улыбнулся такой знакомой и такой родной улыбкой, что Саша закусила губу, чтобы не всхлипнуть.

– Да все хорошо, Саша! – сказал он. – Разве ты могла сделать плохо? Заказчик при виде дерущихся над баром петухов впал в такой многоминутный транс, что я уже совсем было собрался плеснуть ему в лицо коньячку. Но он пришел в себя сам и сказал: «Ну, даете, черти! Не ожидал! Знал, что вы всегда работаете качественно, но чтобы так…»

Саша и сама не заметила, как улыбнулась.

– Заказчик очень хорошо заплатил, как и обещал. Твоя доля лежит у меня в сейфе. Я хотел было сегодня захватить с собой, но потом побоялся, что ты вполне можешь бросить деньги мне в лицо, и решил несколько переждать. Я правильно сделал? – и он опять взглянул на нее через зеркальце.

Саша отвернулась. Ей не хотелось отвечать на этот вопрос, потому что Влад попал в точку. Сегодня при встрече она могла бы бросить деньги не только ему в лицо, но и в форточку или, например, в мусоропровод.

– Я смогу увидеть бар? – глухо спросила она.

– Конечно, когда захочешь.

– А новый заказ вы получили? Помнишь, ты говорил… – Саша не заметила, как снова перешла на «ты», но Терехов заметил, и лицо его потеплело.

– Получили. Большой ресторан с двумя залами. Я думал, зал будет один, и хотел его декорировать в японском стиле. Поскольку от задуманного отказываться не хочется, то, возможно, второй сделаю в китайском. Хозяин уже почти согласился на восточную кухню. Сейчас это в большой моде.

Терехов еще раз посмотрел на Сашу в зеркальце. Она слабо улыбнулась, но ничего не ответила. Влад вынужден был спросить:

– Ты по-прежнему отказываешься работать со мной? – и не дав ей времени на ответ, очевидно, опасаясь отрицательного, добавил: – Тебе должно бы быть интересно. Про китайский зал я, честно говоря, еще не думал, а японский должен быть выполнен в стиле минимализма. Но не европейского. И в этом особенность! Ты могла бы… Впрочем, мы приехали…

Влад затормозил. Надо было выходить из машины, и Саша получила возможность не отвечать сразу. Она еще подумает, стоит ли ей соглашаться работать дальше с Тереховым или отрубить сегодня разом все концы. Работа у нее есть. Зачем ей терзать душу, глядя каждый день на Влада, разговаривая с ним и, может, даже касаясь его рук?

Терехов открыл дверцу с Сашиной стороны и подал ей руку. Она вышла из машины и увидела, что они остановились возле Дома культуры имени Газа. Она сделала вслед за Владом пару шагов к знакомому зданию, и у нее чуть не отказали ноги. У входа высился огромный стенд, с которого на нее смотрела увеличенная во много раз фотография с ее Птицы Ночи. Внизу было написано:

Александра Арбенина.

Мифология женской души.

Персональная выставка.

Роспись по дереву.

– Что это? – прошелестела Саша непослушными губами.

– Ты же видишь – твоя выставка, – усмехнулся Влад, взял ее за руку и потащил ко входу в театральный зал.

Терехов что-то сказал билетершам, и те беспрепятственно пропустили их. Они разделись в гардеробе, находившемся в полуподвальном помещении, потом поднялись на этаж, где находился театральный зал, а затем – на балкон. Именно там, на выгнутых полукругом стенах были развешаны Сашины работы. Они были так выгодно подсвечены, что казались выполненными из драгоценных камней. Саше даже сначала показалось, что кто-то подправил доски, добавил в радужные перья птиц фосфоресцирующих красок и блесток, но, подойдя ближе, убедилась, что все дело в освещении. Даже синие ледяные пейзажи, которые вышли из-под Сашиной кисти в момент сильнейшего душевного разлада, вовсе не отталкивали зрителей, потому что казались не тускло-холодными, а сказочно-карамельными, фантастическими, будто театральные декорации к какой-нибудь детской зимней сказке.

Около ее работ толпился народ. Саша прислушалась. Разговоры были самые восторженные. Влад сунул ей в руки книгу отзывов. Саша перелистывала страницы и никак не могла толком сосредоточиться на записях. Она выхватывала отдельные слова: «прекрасные работы…», «сказочные…», «феерические…», «получили море удовольствия…», «где можно еще увидеть работы этой художницы?»… и никак не могла поверить, что все это о ней и о ее досках. Саша ощущала себя в Зазеркалье, в ирреальном мире, в который попала по ошибке. Она сейчас обернется вокруг себя три раза и вновь окажется в своей квартире с неотремонтированной кухней и стопками досок в Сережином секретере.

Саша как раз собиралась крутануться на каблуках, когда Влад за локоть потащил ее в буфет. Подвел к столику, за которым сидели двое мужчин. Один был молодой, одетый в простую темно-синюю джинсовку, а второй, почтенный и седовласый, был в строгом темном костюме и при галстуке.

– Разрешите представить… – церемонно начал Терехов, обращаясь к ним, – Александра Арбенина, собственной персоной.

Мужчины моментально вскочили со своих мест. Почтенный даже поцеловал Саше руку и очень осторожно усадил ее на стул, будто бы она была стеклянной и без его помощи могла удариться обо что-нибудь и разбиться.

– Значит, это вы! – восхищенно проговорил он, продолжая держать Сашину руку в своих. – Вы знаете, я вас примерно такой и представлял: с такими же потрясающими глазами, как у ваших фантастических персонажей.

Саша осторожно вытащила из его цепких рук свою подрагивающую ладонь, а мужчина представился:

– Иван Павлович Заграднюк. У меня художественный салон на Невском проспекте.

Саша кивнула, еще не вполне понимая, какое отношение она имеет к его салону.

– Так вот! – продолжил Заграднюк. – Я хотел бы выставить у себя ваши работы.

– Ну… выставите… – пролепетала Саша.

– Я рад, что вы не против, но… перед тем как выставить, я хотел бы их у вас купить. Как вы на это смотрите?

Саша не знала, как на это смотреть. С одной стороны, ей было радостно, что ее работы неожиданно вызвали такой интерес, с другой стороны, она не могла даже представить, сколько они могут стоить, а с третьей, ей вдруг стало ужасно жаль своих птиц. Может, не стоит с ними расставаться? Терехов почувствовал ее растерянность и вмешался:

– Иван Павлович, я представляю интересы Александры Сергеевны, и переговоры по купле-продаже мы продолжим с вами позже, тем более что далеко не все работы подлежат продаже. Сегодня важно лишь получить принципиальное согласие автора, не так ли?

– Конечно, конечно, – закивал головой Заграднюк. – Кроме того, мне хотелось бы, чтобы вы, – он показал рукой на Сашу с Владом, – обсудили вопрос и о дальнейшей поставке живописных работ в мой салон на самых выгодных для Александры Сергеевны условиях. Давайте назначим день встречи, когда мы сможем оформить все наши обязательства друг перед другом документально.