Книга Подвал. В плену - Николь Нойбауэр

Вверху запах стал сильнее – совсем чужой. Добравшись до квартиры, Вехтер вставил ключ и распахнул дверь.

Он занес ногу и споткнулся обо что-то мягкое. На ощупь это напоминало кучу тряпья.

Но эта куча шевелилась.

За долю секунды он направил на нее свой «Хеклер и Кох»[46], а свободной рукой нажал на выключатель лампы. Его сознание сработало рефлекторно. Вехтер понял, кто смотрит на него под дулом пистолета. Комиссар покачал головой, не отводя оружие в сторону ни на миллиметр.

– Ты с ума сошел. Вставай, Оливер.

Снежинки вились перед Ханнесом. Казалось, они летели прямо ему в лицо, притягивались к нему. Он ехал в туннеле из ярких пятнышек. Капот глотал разделительные полосы быстрее, чем Ханнес успевал различить отдельные линии. Насколько далеко он мог видеть вперед – на двадцать, тридцать метров? Ему не следовало вести машину, он был опьянен усталостью. Спать. Поспать бы пару часов и немного поесть. Ханнес не мог вспомнить, когда ел в последний раз, не считая засохших пряников в комиссариате. Наверное, прошло уже много часов. Коллеги с ужасом смотрели на него, когда Ханнес уезжал.

Ему следовало оставаться на рабочем месте, замещать Вехтера, как он обычно делал. Позаботиться о Баптисте. Баптист, Баптист… Мозг Ханнеса бросил владельца на произвол судьбы и выплевывал лишь какие-то обрывки фраз. Спать.

Машина затряслась, лед проскрежетал по пассажирской двери. Черт. Он уже не в состоянии ехать по прямой, дверь со стороны пассажира задела снежную стену на обочине дороги. Ханнес вывернул руль влево, слишком сильно, слишком резко. «Лендровер» бросило из стороны в сторону. Он снова рванул руль – самое неудачное решение из всех, какие он мог сейчас принять. Шины взвизгнули, когда машина завиляла по обеим полосам дороги. Если бы сейчас навстречу двигался автомобиль, Ханнес уже был бы покойником. Он и был покойником. Именно так.

Все завертелось вокруг него, нет, это машина вертелась. Ханнеса швыряло, словно куклу. Снова лед заскрежетал по дверце, потом по заднему бамперу, и в его тело врезался ремень безопасности. Мотор заглох.

Наступила тишина.

И вдруг появился грохот, который становился все громче. Но причина была не в его болезни уха. Приближалось что-то реальное. На секунду стало светло как днем. Четыре фары залили его машину светом. От сигнала задрожало заднее стекло. Седельный тягач прогрохотал в нескольких сантиметрах от водительской двери.

Понадобилось несколько минут, чтобы Ханнес смог оторвать руки от руля. И снова тишина. Мотор не работал. На дороге никого. Даже ухо не беспокоило. Ханнес очень медленно отстегнул ремень безопасности. Машина стояла у правой обочины, вплотную к снежной стенке. Отлично припаркована. Лишь извилистые следы шин на дороге говорили о том, что Ханнес лишился одной из семи своих жизней. Следы уже почти замело, еще несколько минут – и их совсем не будет видно.

Ханнес присел на корточки на обочине и растер лицо снегом. По крайней мере, он проснулся, адреналин в крови создавал иллюзию бодрости. На этом он мог спокойно доехать до дома. Домой, к Йонне, в тот хаос, который он сотворил. Он буквально напоролся на стену. Утром он обязательно обговорит с Вехтером ситуацию с Лили и попросит отчислить его из специальной комиссии по расследованию убийства на Принцрегентенштрассе. Он был уже не в состоянии ехать прямо даже по проселочной дороге.

Когда руки перестали дрожать, Ханнес снова встал, запустил мотор и поехал дальше, придерживаясь умеренных шестидесяти километров в час, надеясь на то, что какой-нибудь грузовик не нагонит его сзади.

– Вставай, руки на стену. Давай, я не собираюсь пока тебя расстреливать.

Вехтер обыскал Оливера на предмет оружия. Одежда на мальчике заледенела, пуховая куртка промокла насквозь. Сегодня он не представляет никакой опасности, разве что для себя самого.

– Хорошо, можешь опустить руки.

Комиссар спрятал пистолет. Его колени все еще тряслись, но он не подавал виду.

– Заходи.

Он втолкнул мальчика в квартиру. Оливер дрожал и качался на тонких ножках, будто новорожденный жеребенок.

– Я… Папа… не знаю…

– Спокойно, спокойно. – Вехтер втолкнул его в коридор и прислонил к стене. – Тебе нужно снять мокрую куртку. Сначала ты должен согреться.

– Ох…

Оливер посмотрел на него большими глазами.

Вехтер впервые за долгое время взглянул на свой коридор глазами постороннего человека: стопка газет, картонные коробки, в гардеробе семь слоев курток, гора обуви, мусорные пакеты для пластиковых контейнеров. Он ощущал запахи своей квартиры: кисловатые остатки в немытом стакане, грязное белье, затхлый воздух, полный старого сигаретного дыма, к которому Вехтер уже привык. Мальчик мог подумать, что его силой затащил к себе какой-то сумасшедший, чтобы немедленно расчленить в ванне. К счастью для комиссара, в ней лежало выглаженное белье. Всего какой-то момент – и Вехтеру удалось вытеснить эти мысли из сознания. Он заметил, что все это время задерживал дыхание.

– Мне очень жаль, тут все выглядит немного… Давай, снимай куртку… Руку повыше… Хорошо, так нормально.

Сначала мальчику необходимо согреться. Он совершенно замерз, его губы посинели. Может, он бежал именно сюда? Бог знает, как долго он сидел на ледяной лестничной клетке. Вехтер отвел Оливера в жилую комнату. Куда же его девать? Точно, на свой диван. Оливер и так едва держался на ногах, и лучше всего ему сейчас просто лечь на диван. Вехтер силой усадил мальчика, прислонил к подушкам дивана и снял с него насквозь промокшие матерчатые тапочки для гимнастики. Где же клетчатый плед? Он нашел его на третьем диванчике. Одеяло раскрылось над Оливером с хлопающим звуком. Оно было грязноватым, но он находился не в отеле.

– Сейчас тебе станет тепло, вот увидишь.

Вехтер повернул ручку термостата на отметку «девять» и потрогал батарею. Слава богу, она тотчас же стала горячей.

Он присел на столик возле кушетки. Оливер съежился под одеялом, словно в коконе, он избегал смотреть в глаза комиссару.

– Откуда у тебя мой домашний адрес?

– Из Интернета, – ответил мальчик, словно это само собой разумелось, а Вехтер остался в прошлом веке. Что ж, может, на самом деле было именно так.

– Моей фамилии нет ни в одной телефонной книге.

– Уж поверьте.

– Ты должен был пойти в уголовную полицию, если уже такой большой. Почему ты пришел именно ко мне?

– Папа… Лестница…

– Что с твоим папой?

– Не… не могу…

– Ты ранен?

Оливер покачал головой. Он выглядел так, словно смотрел в собственную могилу. Вехтер осторожно взял его пальцами за подбородок и развернул его лицо к себе.