Книга Фрейлина немедленного реагирования - Молка Лазарева

Снотворное подействовало даже быстрее, чем ожидал магистр, сказывалась доза алкоголя, который употребила Эля.

— Куда же ты вляпалась? — тихо прошептал мужчина, склоняясь над спящей и целуя в макушку.

Вместо ответа легкая улыбка пробежала по лицу девушки, а ресницы тронула мелкая дрожь.

Глеб в зельях разбирался прекрасно, сейчас Элю даже пушкой не разбудить, а раз так, то у него есть время до утра во всем разобраться. Он поправил сползшее одеяло, а уходя, тихонечко закрыл за собой дверь.

Перед телепортацией пришлось зайти на чердачок, парой заклинаний убрать бардак, который образовался после погрома бутылок, и прихватить десяток целых.

Удерживая неподъемную для рук ношу телекинезом, магистр обновил охранную систему на складе и совершил перемещение.

Общий блок первого курса фрейлин встретил его тишиной. Неудивительно, в этот ночной час все порядочные девушки должны лежать по комнатам и видеть сладкие сны. При мысли об этом зельевар тяжело вздохнул. Ну да! Порядочные должны, но к некоторым иномирянкам это правило не относится. Они нянчат дракона, пьют с преподавателем истории и попадают в нелепые ситуации.

Визит вежливости Глеб решил начать с исполнения всех правил этикета, а именно — постучаться в комнату «тринадцать». Реакция с обратной стороны не заставила себя ждать, открыли сразу и тут же, едва узнав гостя, стоящего за дверью, закрыли.

— Все, мы влипли! Там Глеб! — Голос Анфисы было не перепутать. — Предлагаю сжечь тут все и свалить на Канары!

— А я говорила, запалит! Ик! — Судя по ответу Кристины, она была еще более пьяной, чем Элла. — И Мурз тоже говорил! Чуяла кошачья чуйка, не к добру сегодня тринадцать крыс вереницей хороводы водили!

Дальше голоса перешли на шепот, и разобрать, о чем ведется речь, у зельевара не было никакой возможности. Пришлось постучаться повторно и вежливо прокашляться:

— Кхм-хм.

На этот раз дверь открывалась медленно, а за порогом обнаружилась вытянувшаяся по струнке Анфиса.

— Доброй ночи! Чем обязаны? — заискивающе выдала она, наивно хлопая огромными голубыми глазами.

— Горгулий где? — Глеб небрежно отстранил Белову от прохода и зашел в комнату.

Глаза Анфисы сделались удивленными-удивленными, словно у олененка Бемби отобрали годовой запас сена.

— Горгулий?! У себя, наверное. В кабинете…

Не знай Глеб повадки этой девицы так хорошо, стопроцентно бы поверил… Но натуру бывшей готессы магистр страстей разгадал очень быстро. Из нее вышла бы потрясающая актриса или диверсант.

На первый взгляд историка в комнате действительно не было, но что-то Глебу подсказывало, припрятали девчонки преподавателя, и мест, где они могли бы это сделать в закрытом помещении, было не так уж и много.

Под кроватью или в шкафу.

И если под узкой казенной мебелью Горгулию поместиться было бы сложно — размах крыльев не позволял, то огромный, безразмерный девичий шкаф казался подходящим вместилищем для пьяных историков.

Поэтому, распахнув створки платяной мебели и встретившись взглядом со смущенным каменным произведением искусства, зельевар был ни капельки не удивлен:

— Что, старый развратник, по девичьим шкафам потянуло?

Будь Горгулий человеком, то обязательно бы покраснел. Но вместо этого он, словно напакостивший школьник, втянул голову в плечи и поспешил ретироваться из шкафа.

— Иногда я все же жалею, что не маг, — тихо бубнил при этом каменюка. — Быстрая телепортация решила бы все проблемы.

— Называй вещи своими именами. В данном случае это была бы не телепортация, а позорное бегство с места преступления. — Зельевар скрестил на груди руки и сверлил историка укоряющим взглядом.

Прикрыв за собой мебельные дверки, Горгулий отряхнул крылья, словно от тонн многовековой пыли, и, собрав в кулак всю природную наглость, решился на ответную атаку:

— Итак, чем обязан, магистр?

— Да ничем особо. — Глеб равнодушно пожал плечами. — Всего лишь объяснениями, почему ты посылаешь первокурсниц взламывать мое хранилище? Напомню, одно из самых охраняемых мест во всей Академии, ибо там лежит множество опасных зелий и реактивов.

Едва фраза прозвучала, за спиной зельевара послышалось обеспокоенное шушуканье Фиски и Кристины:

— И Элька спалилась… Все, мы трупы. Теперь нас точно отравят.

Гневно зыркнув и заставив умолкнуть стремительно трезвеющих фрейлин, Глеб продолжил:

— А также, о чем ты думал, когда отпускал пьяную курсантку гулять по коридорам? Это чистейшая случайность, что Савойкина наткнулась именно на меня, а не на Арвенариуса или Терцию. К слову, могла и Милонскому попасться, его сегодня выписали из лазарета!

— Ну не наткнулась же. — Историк выглядел уныло, казалось, только сейчас до него дошло, что он целую тройку подставил под угрозу отчисления. — Ты напишешь на нее рапорт?

Зельевар отрицательно покачал головой:

— Нет. Я перед ней в слишком большом долгу, чтобы отплачивать такой подлой монетой.

Историка подобный ответ устроил, он уже сообразил, что гроза, так некстати сгущающаяся над его каменной макушкой, неожиданно рассосалась и максимум будет накрапывать мелким грибным дождиком.

— Так я пойду к себе? — робко предложил он, делая мелкий шажок в сторону двери.

— Не спеши. Я еще не закончил.

Крылья каменюки понуро дрогнули.

— У входа стоят десять бутылок с вином. Забирай.

Уши историка пошли мелкими трещинами, не поверив своему счастью:

— Что?

— Бутылки, говорю, забирай. Ты же за ними Савойкину посылал. Они твои! — Магистр сделал паузу и, склонившись непосредственно над многострадальным органом слуха каменюки, едва слышно прошептал: — Но учти, это первый и последний раз, когда я выгораживаю твои пьяные выходки, а тем более такую подставу для учащихся. И мне неважно, каким образом девчонки оказались тебе должны это вино, считай их долг выплаченным.

Дважды повторять Арсению не пришлось, историк коротко кивнул и со скоростью пули метнулся на выход. Едва дверь за проштрафившимся преподавателем закрылась, зельевар перевел свое внимание на притихших девчонок.

— А вы о чем думали, когда Эльку отпускали?

В ответ лишь несуразное мычание.

— Очень красноречиво. Так понимаю, внятного ответа я от вас не дождусь? — Вопрос прозвучал уж очень гневно, и только наглая рыжая кошачья морда, выглянувшая из-под кровати, жалостливо мяукнула в знак поддержки молодого фрейлинского поколения. — Черт с вами, золотые рыбки! — Зельевар сдался. — Не хотите говорить, не надо! В конце-то концов, эту кашу явно не вы заварили, а Эридан. К нему и все вопросы…

Кристина и Анфиса с опаской переглянулись и облегченно выдохнули.