Книга Путь к трону. Князь Глеб Таврический - Александр Сапаров

Я подозвал ближайшего стольника и приказал позвать ко мне купеческих старшин. Когда те с напряженными лицами подошли, я уже сошел с трона и уселся за отдельный стол, за который пригласил и их.

Трое армян с напряженным вниманием смотрели на меня. Я же, глядя на них, размышлял: «Вот почему так – куда ни попадают эти люди, из них всегда выходят хорошие купцы? Никогда не мог понять, с чем это связано. Вот касогов тоже полно на рынках Корчева и Таматархи, но они почему-то выше рыночного торговца не могут подняться. А эти практически являются купеческой верхушкой города».

Я улыбнулся и обратился к своим собеседникам:

– Странно мне, купцы, что все выборные купеческие старшины – армяне, почему же нет, например, русов?

– Кирие Глеб, – обратился ко мне седобородый худощавый армянин с хитрыми темными глазами, больше похожий на воина, чем на купца. – Так получилось, что у нас здесь самый большой оборот, и большая часть эмпория занята нашими товарами. Кроме того, мы сами уже почти не путешествуем, у нас достаточно слуг, которые этим занимаются, поэтому мы можем уделить внимание и всей купеческой гильдии. А крупных купцов из русов здесь сейчас нет. Те, кто был, уже отправились домой, пока не замерзли реки. Но некоторые из них тоже принимают участие в наших решениях.

– Ну что же, мне все понятно, уважаемые, так вот, как я уже говорил, мою тамгу получат купцы, которые торгуют в Булгарии и дальше на север. Но мне это тоже должно быть выгодно. Каждая печать стоит денег. Я предлагаю вам подумать, поговорить между собой и решить самим, сколько должна будет стоить такая печать для вас, чтобы с ней отправляться в далекий рискованный путь. Со своей стороны я тоже обдумаю этот вопрос таким образом, чтобы его решение было желаемым для меня и для вас. И еще, пока я здесь эпарх, никто не смеет нарушать законов василевса, и если кто-то захочет вас принудить к их нарушению, он будет непременно наказан. Вы поняли, о чем я говорю, купцы?

Все трое согласно склонили головы и дружно ответили:

– Да, эпарх, нам все понятно.

«Вот именно, – думал я, – никто не имеет права брать взятки с купцов в моем эпархате, или уже княжестве, кроме меня. А все остальные за это станут короче на голову», – и продолжил уже вслух, обращаясь к собеседникам:

– Так что я всегда должен знать, как живут купцы в моем городе, какие у них заботы и трудности.

Я подозвал куропалата, тот подал заранее приготовленную золотую пайзцу[42]с продетым в отверстие шнурком. После чего, спросив имя купца, заговорившего со мной, надел ему ее на шею.

– Ты, Геворк, показав эту пайзцу, так называется эта пластинка, всегда сможешь пройти ко мне без всяких препятствий и сообщить мне то, что ты хотел, но сам понимаешь, что приходить можно только по важным делам, и никто не посмеет задерживать человека, идущего ко мне с таким знаком.

Потом наклонился и прошептал ему на ухо:

– Но сохрани тебя Иисус скопировать эту пластинку. Ты и тот, кто это сделает, ваши дальние и близкие родственники – очень долго будете жалеть об этом.

Эти пайзцы я заказал ювелиру еще весной, и сейчас у меня их было несколько десятков – от деревянных до золотых. В детстве я не один раз перечитал трилогию Яна и сейчас решил воспользоваться прочитанным. Конечно, у меня и в мыслях не было вручать эти пластинки так открыто всем, но в данном случае это было вполне возможно. Сами купцы, зная, что у Геворка есть прямой выход на эпарха, будут обращаться к нему за помощью, а он ко мне. Ромеи давно поняли, что такое торговля и что она дает государству. А вот князья русов еще не в полной мере осознали это, у многих из них и сейчас лучшим способом стать богаче было отнять и поделить. Как, например, мой родимый братец Юрий, которого в скором времени народная молва метко назовет Долгоруким. Ну ничего, если меня на пути к власти никто не остановит, многие поймут, что есть гораздо более выгодные пути обогащения.

Я закончил беседу с купцами и уже раздумывал, кого пригласить для разговора следующим, когда почувствовал неприятное давление на уши. Меня вызывали тени. Когда я вышел в дверь за троном, Варвара проводила меня внимательным взглядом, но ничего не сказала.

За дверью стоял Ильяс, в руках у него был серебряный ультразвуковой свисток, который мне удалось соорудить после многих безуспешных попыток. Собаки и кони на него реагировали замечательно, а вот люди его практически не слышали, а если чувствовали, то лишь вблизи, как неприятное давление на уши, те же, кто не знал, вовсе ничего не замечали.

– Стратилат, прости, я не хотел явно вызывать тебя. В Таматарху прибыл гонец от твоего отца князя Владимира.

Мне стало тревожно. И опять нахлынуло неприятное чувство, как сегодня утром.

– Ильяс, так там должен быть не один гонец – кто к нам сюда пошлет просто гонца?

– Да, стратилат, там три сотни воев. Сейчас они устраиваются в казармах русов. А княжеский гонец уже здесь.

Это все Ильяс говорил мне на ходу, пока мы шли ко мне в рабочий кабинет. Когда я зашел туда, там сидел уже знакомый мне Рулав Туазов. Но я его сначала даже не узнал – он похудел почти в два раза, и его лицо уродовал полузаживший сабельный шрам.

Увидев меня, он с трудом встал со скамьи и сказал:

– Прости, князь, почти три седмицы на коне, еле стою. Беда случилась большая. Когда возвращались мы из похода нашего, повстречали мы князя Муромского Ярослава Святославовича. Тоже он в поле Дикое ходил. Но не было у него удачи. Ради встречи нежданной решил он на пир нас пригласить. Говорил я Ярополку: «Не нравится мне приглашение это, не верь речам льстивым». Посмеялся князь над моими словами и пошел на пир. Я в шатер не пошел – с воями прямо у костров пил. Для князей в большом шатре накрыты были столы, там они кубки поднимали, речи сладкие говорили, что уж там приключилось, не ведаю, но потом в мечи нас взяли. Порубали всех, а Ярополка не убили – ослепили, выжгли глаза железом. Я без чувств лежал – недорезали, думали, наверно, что богу душу отдал, раздели до исподнего и в степи оставили, как и всех, кто уйти не смог.

Когда я к вечеру в себя пришел, выполз из-под трупов, тут и Ярополка увидал, в бреду он лежал, тоже в исподнем. Этих антихристов уже не было. Я князя водицей напоил, на лоб тряпку положил. А тут и собираться начали, кто по степи успел разбежаться. Десятка три нас набралось.

Нашли и одежду нам, и коней. Еще с десять дней до Киева добирались. Но не дожил наш князь, от горя и стыда совсем занемог и в горячке скончался. Двух дней не дождался с батюшкой попрощаться.

Владимир Всеволодович в великом горе был. Все кричал, что Олег Святославович Изяслава двадцать лет назад убил и даже не покаялся в содеянном, а теперь и вовсе Ярослав божьи заповеди преступил. И поклялся он клятвой великой, что не будет ему покоя, пока все семя зловредное не изведет. Сказал он мне: «Езжай, Рулав, к сыну моему младшему, пусть поднимает он тумены свои, раз ему Господь такую силу дал, пусть идет он на Муром и накажет Ярослава, а мы со Мстиславом пойдем на брата его Давыда, потому как невозможно больше на такие дела безбожные равнодушно смотреть». В тот же день собрался к тебе, три сотни воев Владимир-князь мне дал для охраны в путь дальний. Когда Киев покидали, все соборные колокола по Ярополку звонили.