Книга Смерш. Без легенд и мифов - Николай Лузан

На этот раз тон речи дежурного был совершенно иным. Он потребовал от начальника станции накормить и разместить офицеров на отдых и до приезда оперативной группы Смерш их не беспокоить, а бдительному младшему лейтенанту объявил благодарность. Тот окончательно потерял голову и, лепеча что-то себе под нос, покинул кабинет начальника станции вместе с подчиненными.

После его ухода пришедший в себя заместитель начальника станции принялся мелким бесом рассыпаться перед Виктором и Николаем. На столе, как по волшебству, появились пузатый самовар, горка из кусков сахара-рафинада, краюха ржаного хлеба и пара запеченных в углях картофелин. На этом хлебосольство хозяев не закончилось. Начальник станции метнул на заместителя многозначительный взгляд. Тот понял все без слов и исчез за дверью. Возвратился он со свертком, в нем оказалась бутылка самогонки. Вскоре веселый перезвон стаканов лишний раз напомнил Виктору о том, что он дома. Ядреный, не меньше шестидесяти градусов, самогон быстро ударил в голову и по ногам. После третьей стопки его и Николая повело, перед глазами закачались и поплыли стены и потолок.

Впервые за последние дни они спали безмятежным сном и не слышали трещавшего за стеной телефона, грохота колес вагонов и охрипших от криков комендантов эшелонов и дежурного по станции. Мало кому известные станции Хорлово, Егорьевская и десятки других в эти последние июньские дни 1943 г. напоминали собой один бесконечный железнодорожный состав. До начала великого сражения под Курском и Орлом оставались считаные дни. Сотни эшелонов, подчиняясь совершенно секретным предписаниям Генерального штаба и наркома путей сообщений, совершали замысловатые маневры по густой железнодорожной паутине, чтобы завести в тупик гитлеровскую разведку и в нужный час и в нужном месте сосредоточиться для ответного удара по бронированной гитлеровской армаде из «тигров» и «пантер». Виктор с Николаем не подозревали об этом и спали так, как спят только на войне.

Всего два слова — «Ребята, подъем!» — капитана из отдела Смерш по коломенскому гарнизону подняли Виктора и Николая на ноги. Во дворе их поджидал трудяга — армейский «козлик». Разбитной водитель предупредительно вышел навстречу, подхватил вещмешки, уложил в «собачник» и затем, лихо развернувшись по двору, выехал за ворота. За ними царил хаос из повозок и машин. Но ему, где глоткой, а где нахальством, удалось пробиться к московскому шоссе, и там армейский «козлик» показал, на что способен.

Солнце палило немилосердно. Клубы раскаленной пыли столбом стояли над разбитой бомбежками, гусеницами танков и колесами машин дорогой. Она набивалась за ворот и обжигала кожу, скрипела на зубах, грязными солеными ручьями стекала по лицу. Виктор этого не замечал. Его душа пела. Спустя полтора года он живой и невредимый вернулся домой! Задание «Центра» было выполнено! Рядом с ним сидел кадровый сотрудник «Цеппелина».

А Николай, похоже, все не мог поверить в то, что не арестован, и молча смотрел по сторонам. Вокруг все живо напоминало о недавних ожесточенных боях. Глубокие, словно незаживающие раны, рубцы противотанковых рвов терялись в знойном мареве. Обочины дорог были усеяны ржавой сыпью искореженной военной техники. Сиротливо смотревшие в небо иссеченные осколками колодезные журавли и кирпичные трубы русских печей напоминали о том, что когда-то на их месте были деревни. Проселок вскоре закончился, и серая лента шоссе стремительно понеслась под колесами машины. О близости Москвы напоминали оживленное движение на дороге и дачные поселки.

К этому времени на Лубянке, в кабинете начальника 4-го отдела ГУКР Смерш НКО СССР полковника Георгия Утехина, собрались начальник 2-го отделения капитан Андрей Окунев и старший оперуполномоченный капитан Сергей Сафронов. Новость о возвращении с задания «Северова» взбудоражила их. После потери с ним связи они жили надеждой на то, что в Берлине ему удастся пройти сито проверок и заинтересовать своими оперативными возможностями руководство «Цеппелина». Теперь все опасения оказались позади. Он вернулся, и не один. Кто был тот, второй, им оставалось только гадать.

Окунев с Сафроновым ерзали на стульях, сверлили Утехина вопросительными взглядами и с нетерпением ждали ответов на свои немые вопросы. Тот тоже сгорал от нетерпения увидеть наконец живого, из плоти и крови, разведчика «Северова». Но больше всего им не давал покоя его напарник. Кто он — надежный помощник Виктора или ловко вошедший к нему в доверие хитрый и коварный враг? Он становился ключевой фигурой. Без проверки его надежности операция с гитлеровской спецслужбой теряла всякий смысл. Поэтому сразу же возник вопрос: где поселить Виктора и его напарника, чтобы обеспечить за ними плотный оперативный контроль и перехватить возможный контакт со связником «Цеппелина».

Служебная дача Смерш находилась поблизости от Москвы, в Малаховке, и мало чем отличалась от десятка других. Большинство из них с начала войны пустовало, и потому новый человек был на виду. В таких условиях даже начинающий агент не спешил бы искать связь с резидентом. Поэтому ждать, когда напарник Виктора проявит себя, ни Утехин, ни Окунев, ни Сафронов не могли. Логика развития операции, а еще больше ход последних событий на фронте диктовали свои условия.

После короткого спора они пришли к решению поселить Виктора и посланца «Цеппелина» в Москве на конспиративной квартире в Тихвинском переулке и дать им свободу действий, чтобы проследить их контакты. Конец разговору положил звонок дежурного по Главку, он сообщил: в управление Смерш Московского военного округа доставили двух задержанных на железнодорожной станции Хорлово.

Дорога в управление заняла у контрразведчиков не больше двадцати минут. Все это время Утехина не покидала одна и та же мысль: с кем ему предстоит иметь дело? С советским разведчиком «Северовым» или подставой противника? Жестокое, но справедливое правило разведки: «не проверил — значит, проиграл» — сурово действовало как для чужих, так и для своих. По-человечески он готов был задушить в объятиях вернувшегося из небытия разведчика, но как профессионал обязан ставить под сомнение каждое его слово. С этими сложными чувствами Утехин переступил порог кабинета следователя. Навстречу ему поднялся из кресла осунувшийся, заросший густой щетиной и мало походивший на изображение с фотографии «Северов»-Бутырин. Его напарник остался стоять у стены и настороженно наблюдал за встречей. Пожимая его руку, Утехин ощутил в ней дрожь, и это лишний раз напомнило ему, что предстоит кропотливая работа. Поручив Дуайта Сафронову и Окуневу, сам он занялся Виктором.

За время беседы они успели выпить не один чайник. На дворе уже сгустились сумерки, когда в отчетах Виктора и Николая были поставлены последние точки. Завершился их первый день в Москве ужином в столовой управления. Затем вместе с Сафроновым они отправились на конспиративную квартиру. А Утехин с Окуневым возвратились на Лубянку и, не заходя к себе, поднялись в приемную Абакумова. Там уже находился начальник 3-го отдела подполковник Владимир Барышников. С недавнего времени ему с подчиненными приходилось заниматься не только разработкой заброшенных в тыл советских войск гитлеровских агентов-парашютистов, но и держать в своих руках нити всех радиоигр, которые вели органы Смерш.

Теперь, когда все были в сборе, их принял Абакумов. За те несколько дней, что Утехин провел в командировке, ему бросилась в глаза смертельная усталость начальника Смерш. В последнее время, перед решающей схваткой под Курском, Абакумов работал на износ. При такой нагрузке даже его богатырское здоровье начало давать сбои. Глаза от хронической бессонницы воспалились, щеки глубоко запали, а лицо осунулось и напоминало пергаментную маску. Предложив сесть, Абакумов поторопил Утехина с докладом.