Книга Темные дороги - Тони О'Делл

– Вы ее мама? – осведомился я.

– Не твое собачье дело!

– Так это вы позволяете ей мазаться и наряжаться как шлюха?

У тетки отпала челюсть. Даже ее футболка с надписью «Сокрушительное Пенсильванское Гоночное Дерби» выразила возмущение. Вот хоть своим лозунгом БАМ! УДАРИМ ПО ГАЗАМ! СПАСИБО ТЕБЕ, МАМ!

– Это вы извращенка, – спокойно объявил я. – На кого она у вас похожа?

– Я позову охрану, – прошипела крыса.

– Он говорит, мне косметика не идет, – пожаловалась Джейми, даже не пытаясь двинуться с места. Знала, бедняжка: стоит дернуться, как в руку ей вцепятся клещами.

– Твоя мама не попала бы в тюрьму, если бы не красилась, – сказал я.

– Не слушай его, Джейми. Он ни хрена не знает ни про тебя, ни про твою маму.

– Я все про тебя знаю, Джейми.

Услышав, как я назвал ее по имени, Джейми так удивилась, словно я достал у нее из уха яйцо.

– Ты забеременеешь, потому что тебе будет казаться: раз трахает – значит, любит. А тебе очень нужен будет человек, который тебя любит. И ты будешь его искать.

– Замолчи! – заорала крыса.

– Приведу охранника, – вызвалась риелторша.

– Тетя Кэти, он это в каком смысле? – спросила девочка, глядя снизу вверх на родственницу.

Тетя Кэти дернула ее за руку и поволокла прочь.

– Хуже всего будет, если ты выйдешь за него замуж, – повысил я голос. – Впрочем, в любом случае жизнь твоя будет кончена. Она уже кончена, если будешь и дальше так себя вести.

– То есть я умру? – Джейми не отрывала от меня глаз.

– Хватит с ним болтать! – пихнула ее Кэти.

– С виду ты будешь живая. – Я пальцами оттянул вниз оба нижних века, чтобы показалась красная изнанка: – А внутри – мертвая.

– Как зомби?

– Точно.

– Не хочу быть зомби.

Кэти шлепнула племянницу:

– Прекрати с ним болтать, сказала!

В дверь влетела риелторша, за ней охранник с планшетом. Парень был ненамного старше меня. Стрижка ежиком и темные зеркальные очки. Такие очки в помещении никогда не сулят ничего хорошего.

Я поднялся с пола. Не хотел, чтобы у него была причина заняться мною всерьез.

– Еще вставь себе импланты, – не отставал я от Джейми. – Исполнится десять, и вставляй.

Охранник принял удобную позу, чтобы выкинуть меня из комнаты. Даже руку занес.

– У моей сестры цикл начался в одиннадцать лет, – произнес я, проходя мимо девочки.

Некоторые женщины прижимали к себе своих детей, словно стараясь защитить от меня, а некоторые невольно кивали, будто смотрели дома по телевизору шоу Опры.

– Покиньте помещение, – велел мне охранник.

– Вас следует посадить за то, что позволили девчонке так себя разукрасить, – выдал я напоследок тете Кэти. – Серьезно. Взять и закрыть. Американский союз защиты гражданских свобод может утереться.

– Живо! – рявкнул охранник.

Меня затрясло, как только вышел из комнаты. Я сложил руки на груди, спрятал ладони под мышками. Они вечно первые начинали трястись, не хотелось, чтобы охранник заметил. Несколько раз я глубоко вдохнул.

Он смерил меня взглядом и откашлялся:

– Ты к кому сюда?

– К маме.

Охранник перелистнул страницу в блокноте.

– Имя заключенной?

– Бонни Олтмайер.

– А твое?

– Харли.

– Тебе бы всыпать по заднице за такое представление, Харли.

– Я просто хотел помочь.

Он сунул блокнот под мышку.

– По-твоему, посоветовать маленькой девочке предохраняться, это помощь?

– Да.

Он снова оглядел меня с головы до ног. Что он думает по этому поводу, осталось неясным – очки мешали.

– Следуй за мной, – произнес он наконец. – У тебя десять минут.

Помещение, куда он меня привел, было разделено на кабинки. Все тут напоминало нутро металлического канцелярского шкафа. В кабинках стояли пластиковые стулья, на стульях, подавшись вперед, сидели посетители, большинство – мужчины. Лиц не видно, о чем говорят, не слыхать.

Оказалось, мама уже на месте. Стеклянная перегородка, выцветшая желтая рабочая одежда, руки сложены перед собой на столешнице – ни дать ни взять кассирша в кинотеатре на дневном сеансе.

– Дома все хорошо? – спросила она, не успел я сесть. Голос звучал глухо, как из кокона.

– Никто никого не застрелил, если ты об этом.

Мой ответ ее задел. Лицо выразило удивление, потом брови поползли вверх, словно она собиралась меня отругать. Ведь я был ее сын, и меня следовало призвать к порядку. Но вместе с тем я был уже взрослый, воспитывал ее детей, вел хозяйство, так что она была передо мной в долгу.

– Считаешь, это смешно? – спросила мама.

– Да.

– Мне не смешно.

– Извини. Мне надо было заранее подготовить речь.

– Харли. Прошу тебя. Что стряслось?

– Ничего.

– Тогда почему ты здесь?

Я поднялся со стула:

– Прости, что побеспокоил.

– Сядь, – властно сказала она.

Мое тело после непродолжительного инстинктивного сопротивления инстинктивно послушалось.

Она посмотрела на меня, гневное выражение сменилось озабоченным, потом раздражение снова выступило на первый план.

– Не хочу с тобой ругаться, – сказала мама наконец.

Я вдруг понял, что я-то как раз не прочь и поругаться. Все тайны и неправды всплыли на поверхность, на душе сделалось бесприютно и горько. Что творилось между папашей и Мисти? Что на самом деле произошло в ту ночь, когда его застрелили? Вопросов масса, больших и маленьких, и я не знал, с которого начать.

– Ты плохо выглядишь, малыш.

Она невольно протянула руку, чтобы пощупать мне лоб, и ткнулась в плексиглас. Раздался глухой удар, словно птица врезалась в стекло. Мы оба вздрогнули от неожиданности.

– Со мной все хорошо, – пробормотал я.

– Ты будто несколько дней подряд не спал. Когда ты в последний раз принимал душ или менял белье?

– Недавно.

– Ты отращиваешь бороду?

– Перестань, мама.

Я запустил пятерню в волосы. Вот сейчас вырву клок и покажу ей. И молитву произнесу. Будто передо мной каменный идол. Помоги мне, мама.

Я прерывисто вздохнул и вытер руку о штаны. Ну и сальные же сделались пальцы!