Книга Долгий полет - Виталий Бернштейн

– Ни звука! Руки за спину!

Яшка дернулся – видно, хотел выскочить. Тяжелая рукоятка пистолета обрушилась на его лоб. Кто-то третий просунулся внутрь, за спиной отключившегося Яшки ловко защелкнул на его запястьях наручники. Потом, обежав «мерседес», надел наручники и на Алика. Через минуту черный джип медленно, задом въехал в проулок, приблизился к «мерседесу». Задняя дверца джипа поднялась – второй ряд сидений в нем отсутствовал. Алика и Яшку быстро перетащили в джип, уложили лицом вниз. Мужик в синих джинсах и черной кожаной куртке сел между ними на пол. В каждой руке по пистолету. В затылок Алика уперся глушитель.

Было слышно, как захлопнулась задняя дверца, потом обе передние. Водитель прибавил газу, джип затрясся по ночным улицам. Лежать было неудобно, места мало, ноги в коленях согнуты. На поворотах прижатый к затылку глушитель с силой вдавливал лицо Алика в металлический пол – сидящий использовал глушитель как опору. От его джинсов исходил густой запах пота. Ехали недолго – джип затормозил, потом заскребли, расходясь в стороны, гаражные ворота. Джип въехал внутрь, ворота закрылись.

– Не разговаривать, падлы! – мужик распахнул заднюю дверцу и выпрыгнул. К нему подошли двое – те, что сидели впереди. Чуть сдвинув вбок голову, Алик сумел рассмотреть всех троих в тусклом свете лампочки, висевшей под потолком гаража. Главным был невысокий, пузатый – он показался Алику знакомым. Пузатый держал мобильный телефон; тыкая указательным пальцем, набирал номер. На пальце желтел массивный перстень. Алик сообразил – это же «гаишник», обыскивавший его на Ленинградском шоссе в воскресенье. А здоровенный мужик в черной кожаной куртке и джинсах – водитель тех красных «жигулей», даже заплывшее левое ухо видно. Третьим был молодой парень с полуоткрытым от усердия ртом – на верхних зубах золотые «фиксы».

– Яшка, ты оклемался? – тихо спросил Алик. Тот повернул голову.

– Ах, падла! Я же сказал – не разговаривать! – мужик в кожаной куртке подскочил к джипу; согнувшись под его низкой крышей, ударил лежащего на животе Алика кулаком в пах. От острой боли тот вскрикнул.

– А ты все-таки поосторожней, – Яшка неуклюже перевалился на спину, прислонил голову к стенке джипа.

– Да я и тебе сейчас врежу! – заорал мужик, поворачиваясь в его сторону.

– Меня ваш шеф не раз к себе на работу зазывал. А что если я теперь соглашусь? Как мы с тобой в конторе встречаться-то будем?

– Ты, отморозок, полегче, однако, – пробурчал пузатый, заглядывая внутрь джипа. – Вот довезем до места – там свои способности и покажешь.

Мужик в кожаной куртке недовольно отошел от джипа.

– А друга моего вы в разборки эти не впутывайте, – сказал Яшка. – Он ничего не знает, случайно сегодня со мной оказался.

– Как же, как же… В воскресенье он на нашем пути случайно встретился. Сегодня опять. Два раза подряд случайно не бывает, – мужик в куртке помахал поднятым пальцем, видимо, сам поражаясь силе своей логики.

– Он гражданин США, – добавил Яшка. – Свяжетесь с ним, вам на хвост не только Петровка – ФБР сядет.

– Ах, испугалися, – мужику стало весело. – Месяц назад знакомые ребята из Долгопрудной про америкашку одного рассказывали. Денежки заплатил и решил, что гостиница его, хозяйничать может. Завалили империалиста автоматной очередью прямо в метро. Подумаешь, ФБР.

Боль в паху отпустила. Алик повернул голову, попросил:

– Мне по малой нужде надо.

– А ты под себя, – мужик захохотал. – Когда до места доедем, мне надо, чтобы ты уже сломанный был – со сломанным работать легче. А ну, давай под себя, падла!

Парень, что стоял возле пузатого, услышал последние слова.

– Постой! Он же мне машину завоняет.

– Тогда и волоки его сам в угол, – мужик отошел в сторону.

Парень помог Алику вылезти из джипа, отвел в угол гаража, освободил из наручника одну руку.

– Там его, когда нужду справит, и посади, – крикнул мужик. – Чтоб промежду ними контактов не было…

Парень так потом и сделал. Недалеко от угла, из стены гаража торчала арматура, упиралась наискосок в бетонный пол. Там парень усадил Алика. Продел наручник под арматуру, защелкнул его на свободной руке. В углу рта у парня дымилась сигарета. Заметив завистливый взгляд Алика, он вытащил ее изо рта, блеснул золотыми «фиксами».

– На, покури. Заодно и подумай. Когда приедем на место, у тебя только один шанс будет, ты должен рассказать все без утайки. – Парень кивнул в сторону мужика в кожаной куртке, понизил голос. – Он будет очень, очень стараться. Сделает из тебя такое – ни один морг не примет. Подумай пока что…

Алик блаженно затянулся сигаретой. То ли у парня еще какие-то остатки совести сохранилась, то ли просто работает в паре с тем мужиком? Алик читал где-то, как психологически тонко доблестные чекисты умели расколоть упирающегося «врага народа». Следователи чередовались на допросах, один – орал и бил, другой – излучал сострадание, вот так же папироску предлагал. Даже камень, если его перемещать из огня в лед и обратно, не выдерживает – трескается… Подонки эти ни перед чем не остановятся, им чек нужно найти. Значит, пытать будут. Как Степу. Отморозок в кожаной куртке – большой специалист. Хорошо, если Яшка что-нибудь важное про чек знает и сразу выложит. Тогда, может, и без пыток обойдется. Но убьют в любом случае – им свидетели не нужны. Впрочем, если убьют, Алику-то стоит ли из-за этого волноваться? Для него, пожалуй, даже лучше – избавят от нескольких месяцев предстоящих мучений…

Порой в гараже раздавался тонкий писк мобильного телефона. Пузатый у противоположной стены торопливо подносил его к уху, скороговоркой докладывал, слов не разобрать. Потом сам начинал звонить куда-то. Другие двое молча сидели в джипе – опустив стекла, курили. Время тянулось медленно.

Алик докурил сигарету до самых губ, выплюнул на бетонный пол. Последняя в жизни? Прислонившись к стене, закрыл глаза. Что ж, через несколько часов прогремит, наверное, выстрел в голову. Успеет ли Алик почувствовать боль? Мелькнет ли напоследок какая-то мысль?.. Толстой описал ощущения умирающего Ивана Ильича: неодолимая сила засасывала того все глубже в черную дыру, и вдруг в конце дыры засветилось что-то… Или вот еще строчки на ту же тему, их Алик вычитал у кого-то из нынешних поэтов: «В последний миг нездешний свет кометою хвостатой пронзит зрачки – и света нет. И тьма. И нет возврата…» Написать можно – бумага все стерпит. Тот, кто воистину знает, уже не напишет.

Лишь часа через полтора пузатый получил от своего начальства окончательные указания. Алика засунули в джип, снова уложили вместе с Яшкой лицом вниз. Между ними сел мужик в кожаной куртке. Со скрипом разошлись в стороны ворота гаража.

Ехали быстро – было уже далеко заполночь, улицы пустые. Мужик вытащил, было, два своих пистолета. Но потом убрал их обратно под куртку. Понял: лежащие на полу, в наручниках, с руками, сведенными за спиной, никуда не денутся. Почти что нежно потрепал Алика по затылку, мечтательно сказал: