Книга Император. Боги войны - Конн Иггульден

Юлий ехал шагом на своем лучшем испанском жеребце. Командующего окружали посыльные, готовые передавать его приказы отдельным частям, но фронт сильно растянулся, и приказы все равно поступали с сильным опозданием. Оставалось положиться на полководцев. Это, впрочем, Юлий мог себе позволить — он знал их много лет и успел изучить их сильные и слабые стороны. Хоть тут у него преимущество перед Помпеем.

Диктатор сконцентрировал конные войска на левом фланге. Численный перевес противника тут был огромен, и Юлий приказал выстроить дополнительную подвижную линию из тысячи солдат. Если столь многочисленный неприятель зайдет с флангов, галльских легионеров ничто не спасет. Сам командующий встал на правом фланге вместе с Десятым — прямо напротив Помпея. Держась за рукоять меча, Юлий вновь и вновь пересчитывал ряды воинов и пытался понять — не упустил ли он чего. Ему достаточно приходилось биться, и он помнил, что время перед битвой утекает как вода сквозь пальцы. Порой даже опытные командиры затягивают с приказами, и в результате их силы не успевают занять лучшие позиции. Юлий подобных ошибок не допускал, предпочитая действовать на опережение.

Армии неумолимо сближались. Ветер ослаб; последние пыльные смерчи погибали под ногами солдат. Юлий продолжал изучать построение неприятеля. Будь у Юлия еще тысяча экстраординариев, он послал бы их рассеять конницу Помпея. Недаром же Помпей собрал ее в одном месте. За всадниками плотными рядами, так, что не видно земли, шли лучники, которые служили прикрытием самому диктатору. Все начнется именно здесь.

— Передай мой приказ военачальнику Октавиану, — велел Юлий ближайшему всаднику. — Четвертый легион вернуть в центр. Когда начнется сражение, пусть изо всех сил прорывается вперед.

Он огляделся и приказал другому, почти мальчику:

— Экстраординариям — не заходить с флангов, держать позиции.

Всадники тотчас умчались, а Юлия не оставляла тревога. Консул даже вспотел, несмотря на ветер. Обо всем ли он позаботился?

Вдоль всего фронта легионеры с криками тащили на быках катапульты.

Помпей тоже приготовил катапульты. Юлий содрогнулся при мысли о том, какой урон они могут нанести. У неприятеля тяжелых орудий гораздо больше, чем смог доставить в Грецию Цезарь, и они способны сыграть в битве решающую роль.

Сойдясь на расстояние чуть больше трех стадиев, и Юлий, и Помпей прекратили делать перестановки. Войска построены, и их ждет величайшее испытание военного искусства и мужества. Мелкие предыдущие столкновения не в счет. Такие огромные войска — римские легионы против римских легионов — будут биться впервые. И неизвестно, кто победит.

Юлий продолжал отдавать приказы, не сомневаясь, что Помпей занят тем же. Цезаря захватило величественное и страшное зрелище сходящихся армий, которое напоминало какой-то ритуальный танец, исполняемый несметным числом танцоров. Он не знал, станет ли Помпей выжидать с атакой, пока армии не приблизятся на расстояние, указанное в руководствах по военному делу. В ушах Юлия зазвучал сухой размеренный голос наставника, повторяющий, что наилучшее расстояние для начала атаки — шестьсот футов. Если больше — люди не добегут, остановятся. Если меньше — их может опередить с атакой противник. Юлий опустил забрало. Оно защелкнулось, и свист ветра превратился в монотонное пение, а голове сразу стало жарко.

До передовой линии противника оставалось около тысячи футов; двигаясь верхом рядом с легионерами, Юлий видел, как подобрались воины. Конь под ним храпел и вскидывал голову, дергая туго натянутые поводья.

Люди и лошади накормлены, водоносы шагают вслед за солдатами. Точильные камни всю ночь были нарасхват — солдаты готовили оружие. Юлий сделал для укрепления своих позиций все, что только мог. Но вдруг этого мало? Командующий ощутил первые признаки волнения — обычного волнения перед боем. Внизу живота появилась тяжесть, хотя он опорожнил мочевой пузырь, прежде чем сесть в седло. Во рту пересохло от повисшей в холодном воздухе пыли. Глаза стали зорче, все чувства, казалось, обострились. Юлий знал, что может погибнуть на этой равнине, но не боялся. Его дважды избирали консулом, он покорял Галлию и Британию. Он покорил Рим. Он написал для своей страны законы. Его долго будут помнить.

Сейчас Юлий искал в рядах противника серебряные доспехи. Брут где-то там, и Юлий отлично представлял себе настроение, мысли и даже выражение лица бывшего друга. Боль, вызванная изменой, не уходила, и Юлий жаждал увидеть Брута, пусть на расстоянии клинка.

Вдалеке командующий увидел Октавиана. Он жалел, что у него нет сыновей, которые могли бы продолжить его дело, но если Юлий погибнет, род не прервется. Говорил ли он Октавиану, как гордится им? Наверное, говорил.

— Пусть, если меня убьют, он останется жив! — прошептал Юлий в забрало шлема. — Великий Марс, пусть оба останутся живы.

Помпей смотрел на легионы неприятеля, и у него не было сил взывать к богам. В голову острыми жалами вонзались мысли о победоносных походах Цезаря. Цезарь разбил несметные орды гельветов! Помпей ощутил внутри тянущую пустоту, и в эту пустоту канула вся его смелость. И в Риме, и в Греции многие утверждают, что Цезарь — лучший полководец своего времени, а теперь Помпей должен его одолеть. Как бы сейчас пригодились мужество и храбрость, которыми он обладал в молодости!

Помпей замерз, ему было неудобно в седле. Диктатор злился на свою болезнь, и от злости у него темнело в глазах. Он обливался холодным потом, туника под доспехами промокла и натирала кожу.

Диктатор посмотрел влево, туда, где замер в седле взбешенный Лабиен. Лабиен возражал против такого глубокого построения, но командующий поступил по-своему. Он наблюдал за людьми и видел, что те не рвутся в битву. О боевом настрое нечего и говорить. Его солдаты попросту боятся галльских легионеров. Их страх пройдет, стоит коннице растоптать правый фланг Цезаря, но пока диктатор предпочел не рисковать.

Легионы Цезаря приближались; среди воинов Помпея росла тревога. Они построились согласно приказу, но опытный глаз полководца заметил смятение солдат.

— Позвать ко мне Лабиена, — бросил Помпей посыльным. Один галопом помчался вдоль рядов и вернулся вместе с Лабиеном. — Лабиен, когда до неприятеля останется шестьсот футов, мы остановимся и подождем атаки.

Несколько секунд ошеломленный Лабиен не мог вымолвить ни слова.

— Господин?..

Помпей жестом велел заместителю приблизиться.

— Если мы не опередим их, они сломаются в первой же атаке. У меня глубокий строй, и я этим воспользуюсь. Пусть люди будут готовы остановиться. По крайней мере, лучше прицелятся копьями.

Помпей сделал паузу; глаза диктатора блестели.

— Если мои экстраординарии разобьют фланг Цезаря так быстро, как я надеюсь, легионерам вообще не придется ничего делать.

— Но, господин, не следует…

Помпей резко отшатнулся:

— Выполняй приказ!

Лабиен — сработал инстинкт самосохранения — отсалютовал и поскакал к легионам, передавая по рядам новый приказ.