Книга Летучий Голландец - Андрей Матвеев

Но черный был сильнее, и ее не впустили.

Дверь захлопнулась, больно прищемив палец, — тоже безымянный и тоже на правой руке.

Вот тут Марина заплакала.

Беззвучно, чтобы никто из соседей не видел, ни красномордый носатый мужик с усами, ни пожилая дама, ни юный красавчик, сидящий рядом.

Никто!

Наконец-то она плакала, слезы вымывали из нее страх, отчаяние, всю томительную, годами накапливающуюся пустоту. Да так и уснула — в ожидании, когда в голове черного приоткроется дверь и она проскользнет туда.

И дождалась, но уже когда, измученная долгой дорогой, оказалась в тех самых апартаментах, что снял ей на неделю ставший бывшим начальник, — две комнаты с кухней и ванной, во дворе небольшой бассейн, упирающийся в живую ограду: юные кипарисы перемежаются с узловатыми низкорослыми соснами, за которыми ряд таких же низкорослых и отчаянно чуждо выглядящих пальм.

Она бросила вещи, прошла в спальню, ничком легла на кровать, вот тогда дверь и открылась. А за ней вкрадчивой, холоднокожей ящерицей уже ждал ее черный, скаля белющие зубы.

Он был голым и лоснящимся, когда же Марина увидела, что у него между ног, то ее затрясло.

Но тот велел не бояться, сказав, что не тронет — никогда не любил худых.

И вновь стал что-то насвистывать, а она смотрела на него и думала, где он скрывает силу.

А потом вдруг стало холодно, и она почувствовала, что черный чего-то боится.

Не всего, не как она, но в нем тоже есть страх, как есть он у всех в этом мире.

Она не рискнула спросить, что так напугало его, просто попыталась увидеть, и это удалось: смутно, через маркую пелену, застилающую глаза.

Черный боялся человека, которому сделал больно.

Он жалел его и больше всего страшился увидеть вновь — ящерицы стыда сновали по телу черного, темно-зеленые, пурпурно-черные, белые с голубыми крапинками.

Поэтому и сам вначале притворился ящерицей.

Марина принялась снимать пресмыкающихся, но они цеплялись коготками за лоснящуюся кожу и громко шипели, высовывая длинные тонюсенькие язычки.

И тогда она поняла, что надо сделать.

Разбиться в лепешку, но найти того человека: он должен быть здесь, бродит, скорее всего, по близлежащим улицам.

Она найдет и избавит черного от страха.

Получит часть его силы и перестанет бояться.

Страх на страх, сила на силу, вдвоем они одолеют все.

Станут властителями мира.

Она тихо прикрыла дверь, сходила в ванную, потом переоделась.

Когда надо, можно побыть приманкой.

Накрасить глаза и губы, прежде всего — губы, пухлые и большие, для приманки в самый раз.

Надеть тесные джинсы — пусть видят, какая у нее попа.

И такую же тесную маечку, чтобы выпячивала соски.

Не забыть темные очки — солнце еще высоко, будет слепить глаза.

И выйти из дома, пройти мимо бассейна, зачем-то улыбнувшись юным кипарисам, низкорослым соснам и пальмам, томно качающим листьями.

Она не впервые работает приманкой, вот только раньше добыча бывала не столь велика.

Главное — набраться терпения, охота может оказаться долгой.

Час… второй…

Приходится перекусить и выпить стакан вина.

И снова — на охоту.

Все время надо помнить лицо, а ведь она видела его мельком, через пелену, застилающую глаза….

Мужчина лет тридцати, с короткой стрижкой… И очень красивые плечи… Хотя это не примета, вон идет с красивыми, и вон, но все это явно не то.

То появляется случайно, даже не появляется: спи ной чувствует добычу.

Стемнело, гудят от усталости ноги, увидела смешного маленького кролика и решила внимательно рас смотреть.

Ушки черненькие и черные пятнышки по тельцу — ящерицы были противнее, этот просто симпатюля!

Наклонилась над ним, тут и произошло.

Кто-то стоял сзади и смотрел, не отводя глаз.

Впивался, буравил, прожигал взглядом спину.

Она знает, что сейчас произойдет — рыбаки назвали бы это поклевкой.

Охота, рыбалка — какая разница….

Ее гладят по попе, крючок уже во рту.

— Excuse me! But you so beauty!

— He понимаю! — говорит она.

Мужчина облегченно вздыхает и по-русски же повторяет:

— Извините! Но вы такая красавица!

Надо изменить взгляд, надо сделать так, чтобы оп понял: это она попалась, это она — дичь… рыба…

Цель — что охоты, что рыбалки.

Прилипает к нему, стреляя глазами.

Если хочешь, можешь считать меня блядью, течной сучкой, одинокой бабой в поисках плотской любви.

На самом деле мне нужен не ты, нужна сила, которую даст другой. Он боится тебя, он спас тебя, а значит — ты должен исчезнуть или же стать рабом.

Они заходят в бар со странным названием.

«Moonlight Driver».

Яркий свет полной луны перешибает игрушечный отсвет многочисленных фонарей.

Она будет пить виски, всегда предпочитает виски.

А потом он может ее проводить.

С афиши за стойкой смотрит черный.

Но дверь закрыта, теперь она долго будет закрыта.

Его дверь, ее открывается просто — поворот ключа, и они уже в доме.

Ты хочешь поплавать? Или не любишь плавать в бассейне?

Ему не до бассейна, он хочет совсем другого, мнет соски, целует пухлые губы.

Наживка проглочена полностью, осталось выждать момент.

Расстегивает ей джинсы, потная ладонь лезет в трусики.

Хорошо бы, если бы у него был поменьше, ей не хочется боли, мать всегда говорила, что у нее инфантильное физическое развитие.

Если черный добавит ей силы, то она примет и черного, ведь она станет другой, по-настоящему красивой.

— Я красивая? — спрашивает Марина.

И выскальзывает из рук, выбегает из дома, стягивает одежду и плюхается в бассейн.

Он нагоняет ее в воде и прижимает к бортику.

Вода теплая, от нее пахнет химикатами.

Ничего, потом можно принять душ и смыть с себя следы формул.

Она поворачивается спиной.

В воде не так больно, даже не чувствует, как он входит в нее.

Не стоит его топить, надо придумать что-нибудь другое.

Вот только понять бы — что.

Но это потом, волна приближается, волна накрывает ее с головой.