Книга Констанция. Книга вторая - Жюльетта Бенцони

— У вас, мадемуазель Аламбер, довольно изощренное любопытство. Я должен подумать, — и виконт принялся по очереди бесстыдно рассматривать сидевших за столом дам. Он скользнул взглядом по глубокому вырезу платья Констанции, потом перевел взгляд на Мадлен. Та, не зная куда деть руки, теребила край скатерти. А затем пристально и с улыбкой посмотрел на маркизу Лагранж.

Он даже открыл рот, чтобы произнести имя, как маркиз предупредительно поднял руку:

— Нет-нет, мадемуазель Аламбер, вы не правильно поставили вопрос, во всяком случае, я бы поставил его по-другому.

— И как?

— Что поделаешь, я эгоист, мадемуазель Аламбер, и во всем ищу свою выгоду. Если виконт назовет имя, то женщина все равно не сможет прийти к нему сама, а так я буду знать, стоит ли мне оставлять дверь в спальню на ночь приоткрытой.

— Так что вы хотели спросить?

— Я думаю, дамы должны назвать мужчину, с кем бы они хотели провести ночь. Я не говорю сегодняшнюю, — улыбнулся маркиз, прикладывая руку к сердцу.

Мадлен сосредоточенно смотрела в тарелку. Маркиза с улыбкой на лице перекладывала приборы, а Констанция пошла ни хитрость:

— Я, — произнесла она и тут же все посмотрели на нее, — я удивляюсь, неужели все дамы так и будут молчать?

Маркиз расхохотался.

— Вы хитры, мадемуазель Аламбер. Ну что ж, в таком случае, начнем с моей жены.

— Меня этот вопрос не касается, я уже говорила о верности и немогу несколько раз за вечер менять свои убеждения. А вы, мадемуазель Аламбер, с кем бы хотели провести ночь?

— Этот вопрос тоже не в мой адрес, — улыбнулась мадемуазель Аламбер, — все знают, что я равнодушна к мужчинам.

— Это правда, — подтвердил виконт. — Сколько я не добиваюсь ее благосклонности — и все впустую.

— Значит, остаетесь вы, — улыбнулась Констанция.

Мадлен вскинула голову и посмотрела на старую графиню. На лице той выражалось сожаление, словно она извинялась за своего внука, посмевшего затронуть столь щекотливую тему. Хотя обвиняла она его в этом лишь по инерции, потому что настоящей виновницей была Констанция. Ведь это она предложила сменить тему и затеяла этот скользкий разговор.

— Я не смогу ответить на этот вопрос, — наконец-то нашлась Мадлен Ламартин.

Все рассуждения присутствовавших за столом свелись на нет.

— Я в обиде, — проговорил виконт, — никто не желает скрасить мое одиночество и никто не желает быть искренним.

— Вы забыли, — послышался голос старой графини, — что есть еще и я, — она засмеялась дряблым старушечьим смехом, — и единственное, что мне остается, чтобы спасти положение, так это сказать: я бы не отказалась провести ночь с таким красавцем, как виконт. Положение было спасено, все рассмеялись. А Анри, приподняв бокал, кивнул своей бабушке:

— Вы, мадам, спасли мою репутацию. Теперь никто не сможет утверждать в Париже, что за столом не нашлось женщины, согласившейся провести со мной ночь. Я обязан вам по гроб жизни.

— Можешь клясться, все равно я умру раньше тебя и мне не придется удостовериться в том, что ты обманул меня.

Виконт поднялся из-за стола и склонился к Мадлен.

— Позвольте поцеловать вашу руку. Вы, мадам, были так милы весь этот вечер, что я восхищен вами.

Смущенная Мадлен подала руку для поцелуя, и виконт немного дольше, чем того требовали приличия, задержал в своей ладони ее руку. Женщина почувствовала, как ее тело прошибает озноб, как похолодели кончики пальцев. Ей хотелось отдернуть руку, но все смотрели на нее и на Анри.

— Вы смущены? — спросил виконт.

— Ничуть, — качнула головой Мадлен.

— Вы были храбры, когда мы донимали вас дурацкими вопросами, и я благодарен вам за откровенность.

— Да-да, — Констанция тоже поднялась, — простите, мадам Ламартин, мою навязчивость, но мы же в своем кругу и можем иногда пооткровенничать. Лучше знать правду о других, а хотеть — не значит еще сделать.

— В самом деле, мне было непросто, — призналась Мадлен.

Маркиз Лагранж обратился к старой графине.

— Вы, мадам, спасли всех нас, иначе бы от подобных разговоров, если их воспринимать всерьез, мы сошли бы с ума.

— Я выжившая из ума старуха, — засмеялась графиня, поправляя на своей груди сверкающее бриллиантами колье, — и одна из всех вас нашла правильный ответ. Ну что ж, Анри, давай, пойдем, — она взяла за руку своего внука.

Тот захохотал и поцеловал бабушку в щеку.

— Вы никогда не унываете и к сожалению, мы не могли встретиться с вами во времена вашей молодости.

— О, Анри, тогда при дворе были немного иные нравы. Правда, и на мою долю кое-что перепало, — старая женщина подмигнула молодому мужчине.

— Да, я представляю, — Констанция, обогнув стол, подошла к мадам Лабрюйер, — вы блистали при дворе, и у вас было множество поклонников.

— Не только поклонников, — надтреснутым голосом произнесла графиня, — но и любовников.

— А вот об этом, бабушка, не обязательно было говорить, — произнес виконт, — этим самым вы подрываете мою репутацию. Ведь что может подумать мадам Ламартин о таком не искушенном в делах любви человеке как я, если у него такая родственница.

— А в самом деле, мадам Ламартин, — графиня приблизилась к Мадлен, — вы, наверное, расскажете о нашем обществе своему мужу всякие ужасные вещи.

— Что вы, мадам, мне никогда еще не приходилось бывать в столь изысканном обществе, где могут говорить о не принятых в свете вещах с такой легкостью.

— Ну что ж, дорогие мои, — графиня Лабрюйер, опираясь на руку своего внука, двинулась к выходу, — наверное, уже пора спать. Во всяком случае, я с моей бессонницей могу и лечь, все равно от меня никакого прока. А вы беседуйте, если хотите, развлекайтесь. Я больше никого не буду сегодня заставлять играть в карты.

— Мы уже играли сегодня неполной колодой, — напомнил маркиз Лагранж, — но все равно, игра от этого была не хуже.

Графиня двинулась к выходу и скоро ее шаркающие шаги затихлив конце коридора.

— Желаю спокойной ночи, — откланялся маркиз Лагранж и под руку с женой покинул столовую.

За столом остались сидеть Мадлен Ламартин и Констанция.

— Вы давно знаете виконта? — спросила Мадлен. Мадемуазель Аламбер с улыбкой посмотрела на собеседницу.

— Наверное, он признался вам в любви? Мадлен вспыхнула, а потом спохватилась.

— Мне просто интересно, что он за человек, почему ведет себя так.

— Он несносен, — рассмеялась Констанция, — уверен, что все женщины должны быть влюблены в него. Хотя, в общем-то, он почти прав, когда утверждает подобное. Анри очень приятный собеседник и верный друг. Нужно только уметь себя с ним вести и не давать ему повода взять над собой верх.