Книга Поколение победителей - Павел Дмитриев

В такой ситуации мог быть только один ответ. Впрочем, Шохин в подобных ситуациях бывал не раз и, как многие другие министры, считал, что бьют не виноватых, а последних. Себя среди таковых он в любом случае не видел. Тем более что эта задача была очевидной – где-то придется запустить новую фабрику вдобавок к уже существующим. А в таких вещах крайними всегда остаются строители.

Одним из важнейших вопросов для формирующегося на глазах ЦК союза Николаевичей был китайский. В недавнем прошлом крупнейший партнер по коммунистическому блоку, отторгнутый по идеологическим мотивам, по сути, из-за личной неприязни Председателя КПК Мао Цзэдуна и Никиты Сергеевича. Причем как Косыгин, так и Шелепин были сторонниками скорейшего политического примирения и активного сотрудничества в народно-хозяйственной сфере.

Независимо друг от друга они предпринимали колоссальные усилия, чтобы добиться успехов в этом вопросе, хотя и по совершенно разным причинам. Так, именно при Шелепине КГБ оказался единственным ведомством, сохранившим контакт со своими китайскими коллегами. Естественно, этот курс был продолжен и во времена Семичастного. Более того, в середине июня тысяча девятьсот шестьдесят пятого года на Президиуме ЦК Александр Николаевич поставил вопрос о передаче ЦК компартии Китая и правительству Китая предложений по подписанию договора о дружбе и сотрудничестве, в котором было бы заявлено, что нападение на Китай станет рассматриваться как нападение на Советский Союз. Инициативу отклонили, поскольку она могла быть сочтена признаком слабости.

Алексей Николаевич, в свою очередь, неоднократно встречался как с президентом Линь Бяо, так и с премьером КНР Чжоу Эньлаем[122]. Именно на их личных контактах держалась тонкая ниточка межгосударственного общения. Происходило это не благодаря, а скорее вопреки как Мао, так и Никите Сергеевичу.

По мнению премьеров, сотрудничество Китая и СССР было неизбежно. Не слишком совершенная, но добротная и недорогая техника из Советского Союза, помощь специалистов в обмен на продовольствие, одежду и обувь – прекрасный вариант. Тем более что все это уже было в конце сороковых – начале пятидесятых. Для продолжения требовалась лишь минимальная толика политической воли.

До ознакомления с информацией попаданца Косыгин был уверен в скорой нормализации отношений с Поднебесной. Лидеры ЦК КПК выступали за проведение экономических реформ, даже более глубоких, чем планировал Алексей Николаевич. Отчасти реформы уже начались – передовым работникам щедро раздавались премии, управленцы, инженеры и мастера начали зарабатывать гораздо больше простых тружеников. На селе поощрялось личное приусадебное хозяйство, там даже наметилось возрождение слоя середняков и кулаков.

Председатель Мао отошел от дел на второй план и, казалось, готов был оставить руководство из-за почтенного семидесятилетнего возраста. Тем более что его политика «большого скачка» с кустарными деревенскими домнами и уничтожением воробьев закончилась грандиозным провалом. Он не стал возражать против широких празднеств девятого мая тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, организованных Лю Шаоци в Пекине в честь Победы СССР над Германией. Это казалось хорошим признаком.

Даже грандиозный скандал седьмого ноября тысяча девятьсот шестьдесят четвертого на Красной площади, когда пьяный Малиновский в присутствии зарубежных журналистов шел за Чжоу Эньлаем с криками: «Мы уже убрали Хрущева со сцены, теперь ваша очередь убрать Мао!» – удалось кое-как замять. Хотя на пользу межгосударственным отношениям это однозначно не пошло[123].

Все изменил рассказ гостя из будущего. Из списка членов ЦК КПК он «опознал» только несколько имен, но хватило и этого.

Председатель КПК Мао Цзэдун. Возглавил культурную революцию, управлял страной до самой своей смерти в середине семидесятых.

Генеральный секретарь ЦК КПК Ден Сяопин. Попал в опалу. Только после смерти Мао начал проводить чрезвычайно успешные экономические реформы, позволившие Китаю к две тысячи десятому году стать второй экономикой мира.

Командующий армией Линь Бяо. Кажется, в начале семидесятых разбился в самолете над Монголией при бегстве в СССР после неудачной попытки государственного переворота.

Президент Лю Шаоци. Скорее всего умер в заключении во время культурной революции.

Также Петру была известна «банда четырех», возглавляемая Цзин Цзянь, женой Мао Цзэдуна, которая фактически управляла Китаем в последние годы культурной революции. В основном на нее и Линь Бяо были переложены все «перегибы» того времени. При этом культ Мао особого ущерба не претерпел.

Удалось уточнить дату начала событий. Пришелец твердо помнил, что вооруженный конфликт с КНР на острове Даманский имел место в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году. Совершенно точно, что это произошло не на первом или втором году культурной революции. Таким образом, ее начало можно было отнести только к шестьдесят пятому или шестьдесят шестому годам[124].

Косыгину стало понятно, что, если культурная революция все же начнется, Советский Союз потеряет мощного союзника как минимум на десятилетие. Кроме того, «раскол» нанесет непоправимый удар по движению неприсоединения (в основном африканского) и помощи сражающемуся с США Вьетнаму. Да и тихоокеанские страны типа Индонезии навсегда выпадут из коммунистического движения.

Избежать подобных последствий хотелось любой ценой, но действовать для этого нужно было срочно.

Шестнадцатого июня тысяча девятьсот шестьдесят пятого года в ОАР был направлен новый посол СССР, Дмитрий Пожидаев[125], до этого заведующий Африканским сектором МИД СССР. Уезжал с простой просьбой товарища Шелепина – встретиться с премьером КНР Чжоу Эньлаем[126], который вскоре должен был прибыть в ОАР[127]с длительным официальным визитом.

Следовало передать ему заверения в искреннем уважении и пожелания скорой встречи от старого знакомого, Алексея Николаевича Косыгина. Кроме того, от лица товарища Шелепина и Председателя КГБ Семичастного предупредить о смертельной опасности, угрожающей президенту Лю Шаоци в ходе запланированной Мао Цзэдуном чистки под названием «Культурная революция».