Книга Ушкуйник - Юрий Корчевский

— Бог простит, Павел, а я прощаю. Иди. Скинул зипун на пол.

— В баню хочу. Кто у нас там во дворе, на охране?

— Вроде как Тит был.

Михаил вышел во двор, как был — в одной рубахе.

— Здравствуй, хозяин! С прибытием! — поприветствовал его Тит.

— Вот что, Тит, не в службу, а в дружбу — натопи мне печь. С дороги я, помыться хочу.

— О, святое дело! С дороги помыться — самое то, что нужно. С парком, с веничком, а опосля — пивко! Сделаю, как натоплю — скажу. Не изволь беспокоиться, хозяин.

Мишка сначала смущался, когда его называли хозяином. Какой он хозяин? А потом привык. Сам трудом в поте лица хлеб насущный добывает, людям работу даёт. Так кто он после этого? Хозяин и есть.

Он дождался баньки, хоть и устал, и спать хотелось. А уж после — поел. Нельзя в баньку-то сытым — париться плохо, сердце заходится. И — в постель. Ну и что, что день на дворе! Ночью-то поспать не удалось, да и прошли много, ноги даже после бани гудели.

Проспал он до утра. И утром ещё бы спал, кабы не Лиза.

— Хозяин, Михаил, ты жив ли?

— А… — он поднял голову. — Дала бы ещё поспать, так хорошо! Сон чудный приснился.

— Так ведь полдень уже скоро, два раза еду в печи грела. Покушать бы надо.

Мишка действительно ощутил голод.

— Надо. Иди, накрывай на стол.

Поев, решил Михаил к Косте сходить. Поздравить-то его с назначением важным так и не успел. Хотел, да не пропустили. Обидно немного, да Михаил и сам понимал: не выбился он ещё в старшину — не по возрасту, не по положению.

Костя встретил радушно.

— Давненько я тебя не видел! И поздравить даже не зашёл!

— Заходил я — тем же вечером, только меня даже на порог не пустили.

— Неприятная конфузия… Прости, не успел воинов предупредить.

— Ладно, чего не бывает — понимаю.

— Я слышал, в последнем плавании у тебя неприятности были?

Во как! И суток не прошло, как Михаил в городе появился, а слухи уже до Кости дошли.

— Были, — неохотно признал Михаил. — Меня на стоянке разбойники в плен взяли. — И он рассказал Косте обо всём подробно, единственно, о чём умолчав — так это о подземном ходе.

— Опростоволосился ты слегка, парень, — заключил Костя. — Ничего, на ошибках учатся, какие твои годы.

Михаил преподнёс Косте подарки — перстень с изумрудом, взятый из трофеев. Юрьев тут же его на палец надел, полюбовался.

— Подарок хорош! Чего дальше-то делать будешь, как жить?

— Не думал пока. Вот, за товаром сходил — негоже дело бросать.

Костя поморщился.

— Сам видишь: плавать за товаром или с обозом на санях ходить — рискованно. Голову легко потерять, и никакие деньги тебе потом на том свете не нужны будут. Ты бы за серьёзное дело взялся.

— А я что же — в бирюльки играю? Хоть и самый молодой из купцов, однако же и лавка не хуже, чем у других.

— Я не об этом. Торговля, конечно, нужна. Но смотреть дальше нужно — на годы вперёд. Промыслом озаботиться надобно. Деньги теперь тебе это позволяют.

— Это каким же промыслом? — озадачился Михаил.

— Во всех царствах-государствах всегда нужны деньги, хлеб и соль. Золотых руд в Вятском крае нет, пшеница не растёт — только рожь. Остаётся соль. Вот ею и займись.

— Не понял я тебя, Костя, ты уж прости.

— На Двине, не так уж и далеко отсель, городишко есть, Соль-Вычегодск. Купи или организуй там промысел. Соль во все времена нужна. Всегда при сбыте будешь, следовательно — при деньгах. Теперь понял?

— Теперь понял. Только Соль-Вычегодск под Устюгом, под его интересами, а сам Устюг — под князем московским, Иоанном.

— Правильно говоришь. Только никто запретить тебе промысел не вправе. Будешь налог платить — и работай спокойно. — Костя понизил голос: — Я тебе бумагу дам. Всё то, что во благо Руси и великого князя московского — только приветствуется. Поверь, рано или поздно Хлынов под Москву ляжет. А те, кто великого князя московского поддерживали, на коне окажутся.

— Далековато. На судне не пройти до весны, да и для саней рано — снега мало.

— Чудак-человек! Разве я сказал — завтра езжай? Дело серьёзное, время подумать нужно. Вот обмозгуй всё, невзначай про цены на соль у купцов узнай. Сразу скажу — в Великом Новгороде за соль серебром платят.

На том и расстались.

Придя домой, Мишка в углу своей комнаты наткнулся на зипун разбойничий.

— Лиза, почему зипун ещё здесь?

— Так ты же ничего не сказал, хозяин. Куда его девать? Зипун-то не рваный даже. Неужто выкинуть?

— Титу его отдай.

А сам Мишка на постель улёгся. Слишком большое и серьёзное дело предлагал Костя. Прибыльное — спору нет, но и хлопотное. Добычу соли организовать надо, доставку её судами, продажу. Ясно, что самому со всем не справиться, объёмы велики, потому людей нанимать надо. Работный люд, ушкуйников, амбалов — без проблем, только кликни. А управляющие, приказчики? Вот и получается — трижды прав был в своё время Аникей. Трудно найти человека разворотливого, честного и грамотного.

В дверь робко постучали.

— Чего тебе, Лиза?

Вошла не Лиза — на пороге стоял Тит.

— Хозяин, за зипун спасибо и поклон низкий. Однако в зипуне ты бумагу забыл.

— Какую бумагу?

Тит протянул небольшой свёрнутый рулон.

— Ты где это взял?

— Так в подкладке же. Думал — твоя бумага, забыл невзначай.

— Молодец, иди.

Мишка развернул рулон, вчитался. «Досточтимый княже!

Сим к тебе кланяется Пахомий Лазарев. На сегодняшнем вече избран воеводой земским Костя Юрьев, что к Ивашке московскому тяготеет. Не хватило медях твоих выборников подкупить. Однако если медлить не будешь и рать малую пошлёшь, Костю можно будет у Котельнича, куда он вскоре отбыть должен для смотра войска и крепости, перехватить. Нижайше кланяюсь и прошу денег. Октября месяца сего года, 21 дни».

Что за чертовщина? То ли донесение, то ли отчёт? И кому? Явно врагам Костиным. Похоже, затевается убийство воеводы. Этот Пахомий пишет — денег не хватило подкупить людей на вече при голосовании.

Мишка перечитал сообщение ещё раз. Надо к Косте идти, бумагу показать. Зипун-то на Иване-разбойнике был, стало быть — не только или не столько разбойником он был, сколько посыльным у этого Пахомия. Если бы Иван зипун с убитого или пленного снял, то откуда в бумаге столь свежие данные? И ладья? Может, торговля невольниками — всего лишь прикрытие?

Мишка снова собрался идти к Косте.