Книга Очень полезная книга - Юлия Федотова

Покои Ивану понравились немногим более коридора. Хотя стены в них были с виду нормальными, обшитыми дубовыми панелями, не оставляла мысль: а там, под деревом, что? Не живое ли тело, гвоздями утыканное? Еще в помещении почему-то не оказалось окон, Кьетт и Болимс не нашли в том ничего подозрительного, но у Ивана возникло ощущение ловушки. «Не знал, что ты склонен к клаустрофобии», — хихикнул нолькр, и Иван не нашел что ему ответить. Он и сам этого раньше за собой не замечал. Может быть, потому, что прежде ему не приходилось проникать в чужое жилье с целью ограбления?

Но если отвлечься от неприятных деталей и подозрений, он не мог не признать, что комнату им предоставили роскошную, изысканно обставленную. В ней была темная мебель из драгоценных пород дерева, украшенная искусной резьбой, гобелены, бархатные занавеси и шелковые покрывала в приглушенных тонах, длинноворсные ковры, канделябры красивой ковки. И три кровати такой ширины, что на каждой можно было улечься поперек.

Что они и сделали незамедлительно — улеглись. Слишком утомительным выдался день, потянуло в сон. Но тут явились слуги с подносами, и аппетитные запахи жареного мяса, свежего хлеба, экзотических специй и теплого вина напомнили «злоумышленникам», что у них с самого утра маковой росинки во рту не было. Со сном пришлось повременить.

— Черт возьми, — посетовал Иван, расправляясь с индейкой, — нас здесь так хорошо принимают — стыдно будет… — Тут он осекся, предположив, что если у этого странного замка есть ноги, так, может, и уши имеются там, где их меньше всего ожидаешь. Поэтому конец фразы прозвучал нарочито громко. — …Стыдно будет, если господина Мастера не порадуют наши стихи.

Кьетт на это хихикнул, он очень сомневался, что его «насекомая» баллада способна порадовать хоть кого-то. А Иван продолжал:

— Кстати! Не могу понять, почему нас отделили от остальных поэтов? Поселили так шикарно, в настоящую комнату, а не в пузырь на ножках. Кормят опять же… Чем мы такие особенные?

— Ну как же? — Вопрос его Кьетта удивил. — Они простые, мы благородные — так принято.

Тут уж настал черед Ивана удивляться.

— А с чего они решили, что благородные мы? Неужели из-за гемгизских тряпок? — Новый костюм не переставал его раздражать.

— При чем тут тряпки-то? Да и не тряпки вовсе, хорошая одежда… но и она ни при чем. Это же всегда видно, какого происхождения существо.

— Каким образом? На лбу, что ли, написано?

— Не на лбу, а видно. Просто ты в магии совершенно не сведущ. А опытный наблюдатель сразу отличит простого человека от благородного. С первого взгляда.

— Так, значит, ты у нас из аристократов? А говорил — сирота от рождения!

— Ну и что? Сирота, я правду сказал. Но это не мешало моему отцу в свое время родиться альденкваром.

«Ландграфом», — понял Иван и восхитился:

— Так что же, теперь ты тоже альденквар?

— Чисто по происхождению, — равнодушно пояснил Кьетт. — На самом деле это ничего не значит. Потому что от всех наших владений осталась одна выжженная пустыня, покрытая черной стеклянной коркой. Золота-то не водилось в наших краях…

Но Иван не желал вникать в подробности семейной трагедии рода фор Краввер-латта.

— Ну ладно, с тобой все ясно. Болимс, а ты?

Снурл потупился.

— Ну я тоже из хорошей семьи. У нас в роду все с незапамятных времен занимаются юриспруденцией. Это весьма почетно в нашем мире.

— Подождите! А я?!

— Что — ты?

— Я каким боком в вашу благородную компанию затесался?!

— Это уж тебе лучше знать, какое у тебя происхождение, — пожал плечами Кьетт.

— Пролетарское! Баба Лиза говорила, наши предки из крепостных! — собрал все в одну кучу Иван, в сословиях дореволюционной России он не слишком-то разбирался, история не была его коньком.

— И что с того? Откуда ты знаешь, что кто-то из твоей крепостной родни не повстречался на теплом сеновале с каким-нибудь проезжим королем? Такое сплошь и рядом случается. Примешалась к простой крестьянской старая благородная кровь, вот и распознают ее все. Магия — она ведь не показывает, был это законный брак или порочная связь…

«Если Бог даст вернуться домой, надо вплотную заняться своей родословной. А то вот так живешь и того о себе не знаешь, что даже посторонним очевидно!» — подумал Иван, прежде чем заснуть.

Но спать пришлось очень недолго — всего-то часа три. По-хорошему, этого не стоило делать вовсе, не прохлаждаться надо было, а разведывать пути к заветному кристаллу. Но поэзия вкупе с сытным ужином доконали всех троих. И когда явился слуга с приглашением «проследовать к господину Мастеру», они едва заставили себя подняться, Кьетт — тот и вовсе расхныкался, как школьник, что ночь на дворе, и потому вставать он не желает, и отстаньте все, господин Мастер подождет. Так уж он был устроен, что в боевой обстановке мог сутками не смыкать глаз, но временами находила на него нездоровая сонливость, и тогда: «Ай! Уйдите! Не троньте! Дайте спокойно помереть!» Пришлось Ивану плеснуть на него водой из золотого рукомойного кувшина и сурово напомнить, что они сюда не на отдых прибыли. Помогло. «Я тебе этого никогда не прощу!» — возмущенно шипел нолькр, по-собачьи стряхивая воду с волос. Пожалуй, Иван и вправду немного перестарался с водной процедурой, можно было просто побрызгать, а не обливать с головы до пят. Но согласитесь, это было бы не так интересно!

Мероприятие проводилось в Малом тронном зале. «Если это — Малый, тогда каков же Большой?!» — подумал Иван в смятении. Огромное сводчатое помещение напоминало помесь собора, брюшной полости и кунсткамеры: безумное сочетание золота, плоти и странных объектов, назначения которых невозможно было угадать даже приблизительно, равно как и в полной мере передать словами их внешний вид. Самым примитивным экспонатом этой безумной коллекции была гранитная колонна с торчащими из нее розовыми поросячьими хвостиками. Хвостики ритмично раскачивались из стороны в сторону, в такт тихой мелодии, льющейся ниоткуда. А были и еще более странные предметы — какие-то сферы на паучьих ножках, гигантские мясорубки с поверхностью, расписанной голубыми и розовыми цветами, стеклянные молотки, свисающие с потолка на тонких цепочках, тапочки с помпонами, уютные на вид, но размером с диван — всего и не перечислишь и взглядом не охватишь.

Эти странные вещи заполняли все помещение, и люди (других существ, кроме одного снурла и одного нолькра, среди собравшихся не было) теснились, терялись среди них, чувствуя себя маленькими и незначительными. И что-то они Ивану мучительно напоминали, вот только он не мог сообразить, что именно.

— Скажите, зачем здесь все эти вещи? — шепотом спросил он у важного и толстого слуги, оказавшегося рядом.

— Для вдохновения! — значительно ответил тот.

А над всем этим скопищем живого, неживого и странного на золотом подиуме возвышался трон. И сделан он был не из золота, не из камня, кости или драгоценного дерева. Составляли его перья и пух белого цвета. Нет, они не были налеплены на каркас, они висели в воздухе, создавая собой ажурную конструкцию, имеющую форму трона. И на этом эфирном сооружении каким-то образом восседал господин Мастер.