Книга Знак неравенства - Наталия Терентьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Денис выразительно посмотрел на него, но ничего не сказал.
Кира вышла сразу, держа перед собой руки в тонких перчатках, измазанных красной глиной. Увидев Дениса, она остановилась.
— До инфаркта довести хотите? — спросил Денис, чувствуя с досадой, что голос его звучит неуверенно. Почему же он всегда так пасует перед ее матерью? — Где Алена? Она жива? То есть… Она жива-здорова? Что за дела?
Та стояла и молча смотрела на него. Федосеев замер у стены, переводя глаза с Дениса на вдруг окаменевшую Киру.
Денис продолжил смелее:
— Ну так что, Кира Анат…
Она, не двигаясь, очень тихо прервала его, проговорив сквозь зубы:
— Иди отсюда.
— Так, Кира Анатольевна, мы с вами интеллигентные люди, и я имею право знать…
Кира молча подошла к нему, сгребла его лицо измазанной рукой и, упершись другой рукой в плечо, с силой толкнула к двери.
— Да вы что?! — падая назад, закричал Денис.
Кира рывком открыла дверь и ловко выпихнула его коленом и руками на площадку, потом, не останавливаясь, спустила вниз с лестницы. Денис, не успев собраться и сгруппироваться, пролетел весь пролет до лифта. Измазанный, потрясенный, он смотрел снизу вверх на Киру. Она, тяжело дыша, тоже смотрела на него, держась грязными руками за дверь.
— Ты башку не разбил? — наконец проговорила она.
Денис с трудом улыбнулся:
— Увы.
Кира хотела еще что-то сказать, но так и не сказала. Молча посмотрела на него еще мгновение и захлопнула дверь. Денис попытался встать и почувствовал, что сильно болит левая нога. Он распрямил ее в колене, согнул опять. Вроде не сломана, потянул, наверное…
Он сел, прислонился к стене и, слегка растирая ногу, стал смотреть в огромное окно на темнеющее небо. Пыльное, давно не мытое окно… И небо кажется сероватым. И только в небольшую форточку, открытую настежь, видно, что небо темно-синее, чистое, через полчаса на нем появятся звезды и будет видно каждую звезду. Будет видно, если смотреть через форточку, маленькую, покосившуюся, вряд ли плотно закрывающуюся, с облупленной, когда-то белой, краской.
То ли ни света, ни плоти нет, то ли свет во плоти.
Вера Павлова
Гости расступились перед Оксаной и Денисом, когда те вышли из высоких дверей церкви. Всю службу прождавший на улице фотограф тут же стал снимать. Оксана в пурпурно-красном длинном свадебном платье с открытыми плечами остановилась на крыльце и взяла за руку элегантного Дениса в черном фраке, который в задумчивости продолжал спускаться по ступенькам. Она поправила юбку на огромном чехле и перевернувшийся на сильно затянутой талии пояс, расшитый темно-красным бисером.
— Чуть-чуть, сдвиньтесь, ребята, чтобы на фоне дверей… Теперь назад немного, ага… Гости, подождите, в кадр пока не надо… А то и так главное не сняли… — Фотограф все не мог понять, почему Оксана категорически запретила ему снимать во время самого таинства венчания, как упрямо называла она сегодняшнюю церемонию.
— Какой день, а? — Счастливая Оксана, больше не обращая внимания на суету фотографа, задрала голову и посмотрела в ясное июньское небо. — Все кроткие ангелы собрались и смотрят на нас…
— Ангела смерти среди них не затесалось? — пробормотал Денис, пытаясь освободить шею от верхней пуговицы и снять черную бабочку. — Ч-черт…
— Помочь тебе? — улыбнулась Оксана. — А помнишь, холодища какая была, когда мы в прошлом году из Израиля приехали? Как раз в это время… Ну, чуть раньше…
Денис молча продолжал на ходу раздеваться. Гости смеялись, с облегчением вздохнув после красивой, но утомительной церковной церемонии. Нарядная Жанна обнимала за плечи какого-то невысокого гостя:
— Вот та-ак надо с вами, именно так… За ушко-о, да и на со-олнышко…
И гость как зачарованный смотрел на огромные, гладкие Жаннины груди, крепко подпертые корсажем перламутрово-синего шелкового платья.
К Оксане подошел телохранитель Маргоши Лёлик, молодой человек с открытым чистым лицом и рыжими, коротко стриженными вьющимися волосами.
— Оксана Валентиновна, — застенчиво проговорил Лёлик, — Маргарита просится к вам в машину…
Оксана досадливо взглянула на симпатичного телохранителя и тут же широко улыбнулась, заметив, что фотограф опять снимает их.
— Лёлик, ну, ты что, заболел, что ли, в последнее время? Что ты меня терроризируешь по мелочам? Ты еще сообщай, когда она в туалет попросится.
Денис, глядя себе под ноги, мрачно заметил:
— А там как раз основной киднеппинг и происходит.
Оксана терпеливо вздохнула:
— Хорошо, Лёлик, посади Маргариту в нашу машину.
— А я? — спросил тот.
— А ты тупой, — ответил ему Денис.
Оксана взяла мужа за обе руки и, задорно улыбаясь в камеру, пояснила Лёлику:
— А ты езжай за нами в своей машине и не доставай меня сегодня больше. — Она повернулась к Денису и прошептала: — Напрасно ты его гоняешь, он страшно старательный и… нормальный, понимаешь? Порядочный…
— И тупой, — упрямо произнес Денис.
Оксана засмеялась:
— Улыбнись, пожалуйста, разочек. Для светской хроники. «Молодая миллионерша венчается в домашней церкви Бориса Годунова со своим горячо любимым мужем».
Денис кивнул и запел:
— Не хо-ди-те дев-ки за-муж!.. — сделав страшнейшую рожу перед камерой.
Оксана закрыла его своей красной фатой и крепко обняла.
— Покажете мне потом все, что сняли. — Она выразительно посмотрела на фотографа.
Заметив вышедшего из церкви священника, она, крепко держа Дениса за руку, поспешила к нему:
— Батюшка, прошу вас осчастливить нас своим присутствием на обеде.
— Оксан, а если я пущу ракету из стартового пистолета, — вдруг громко заговорил Денис, не обращая внимания на сдержанно улыбнувшегося ему отца Григория, — то Лёлик не застрелит меня по ошибке?
Отец Григорий сделал вид, что не слышал последних слов Дениса.
— Спасибо, матушка, пожалуй, приму твое приглашение.
Оксана, улыбаясь, негромко сказала мужу:
— Деня, прошу тебя, остановись. Откуда же у тебя стартовый пистолет на свадьбе? И я надеюсь, ты не сбежишь?
— Ну-у, теперь мне только вот туда, — он небрежно показал на чистое небо над головой, — от тебя бежать, да, мамочка? Или как, отец Григорий, — обратился он к отвернувшемуся священнику, в уверенности, что тот все слышит, — и там поймают?
Тот ответил Денису негромко, не поворачиваясь к нему:
