Книга Рейдовый батальон - Николай Прокудин

— Сергей.

— Опять Сергей! А ты откуда к нам? — поинтересовался старший лейтенант Сбитнев. Перспектива иметь в подчинении старого капитана его не прельщала.

— Из Кандагара, из спецназа. Неделю был командиром группы.

— Во! Неделю! А что ж к нам транзитом? Ссылка?

— Я с комбригом характером не сошелся.

— Характерный, значит? Нам только очень характерных не хватало. И без того балбесов полный комплект, — вздохнул я и пожал руку десантнику.

— Да нет! Я с ним в Забайкалье служил слишком долго, от лейтенанта и до капитана. Сюда приехал, а он после академии и уже комбриг.

— А сколько долго служил? — спросил Сбитнев.

— С этим примерно лет десять, а всего в Забайкалье прослужил пятнадцать лет.

Наступила гробовая тишина. Пятнадцать лет в ЗабВО! Как в забвении! И все капитан и капитан.

— Серега! Пойди в каптерку, вещи положи, сдай старшине продовольственный и вещевой аттестаты, чтоб тебя на довольствие поставил, — распорядился командир роты.

Когда за ним закрылась дверь, мы грустно переглянулись.

— Зубр! В Забайкалье пятнадцать лет. Ссыльный! Каторжник! — вздохнул Сбитнев.

— Да, вот так сюрприз! Этого нам только не хватало в нашем дружном, молодом, боевом коллективе, — согласился я. — Думаю он запойный.

Однако случилось то, чего мы совсем не ожидали. Сергей поначалу рьяно взялся за дело. Был очень деятельным, исполнительным. Быстро познакомился с солдатами взвода, сержантами, проверил технику, принялся за документацию. Работяга!

Через пару дней Недорозий пришел ко мне и сообщил, что уезжает в Баграм. Пришла пора встать в политотделе на партучет. Вернется, наверное, завтра.

Назавтра Сергей не приехал. Как не приехал и послезавтра. Ни через три дня, ни через пять, ни через семь. Готовясь к партийному форуму, я забегался, замотался, но вскоре вспомнил про капитана, подошел к ротному через неделю и спросил:

— Володя, что будем делать? Недорозий-то пропал, из политотдела никаких вестей.

— Черт! Точно! А ты звонил куда-нибудь? Узнавал?

— Звонил. На партучет он встал, а куда делся дальше, никто не знает.

— Может быть, его в спецназ забрали? — с надеждой в голосе пробормотал Сбитнев. — Ладно, я пошел к комбату, а ты докладывай замполиту и сходи к особисту.

Спустя полчаса полк построили на плацу. Начались активные поиски. Пересчитали, проверили всех по списку полка. Разведчики обыскали все модули, все загашники, боевое охранение, позиции зенитчиков. Нет нигде нашего капитана, и никто ничего о нем не знает. Нас всех повели на ковер к кэпу. Шум, крик, Филатов рассыпал матюки. Мы с ротным и комбат — в дураках. А новый замполит батальона капитан Грищина почему то не при чем, остался в стороне. Начальники ругались, а мы, как могли, отбивались. Кто его нам прислал, те пусть и разберутся, почему десантника-спецназовца пехоте всучили. Мы его видели всего два дня. Пусть ищут пропажу в парткомиссии, в политотделе, у десантников. Стрелы гнева от батальона были с трудом, но переведены в другую сторону. Начальника строевой части сделали крайним и назвали дураком: зачем принял в полк такого сомнительного кадра? Секретаря парткома тоже выставили — крайним: почему этот Недорозий оказался коммунистом и зачем он поехал становиться на партучет самостоятельно?! Так все так катались…

Шум эхом прокатился по всему штабу, а мы потихоньку слиняли в роту.

Поиски длились уже вторую неделю. Капитана искали в дивизии, обшаривали посты охранения, словом искали везде. От командира полка досталось несколько раз и кадровикам, и замполиту полка, и секретарю парткома. Делать нечего, доложили в армию. Теперь поиски расширились и спецназовца искали по всей армейской группировке. Разведбат дивизии прочесывал арыки вдоль Баграмской дороги, дуканы, опрашивали информаторов.

Прошли две недели, и на пороге казармы появился особист батальона капитан Растяжкин под руку с пропащим Недорозием. Виновато улыбаясь, он вошел и поздоровался. Затем начал, переминаться с ноги на ногу, смущаясь краснеть, вздыхать и сопеть.

— Во! Приведение, что ли? — воскликнул Сбитень. — Недорозий! Ты ли это? Жив?

Мы все раскрыли рты. Особист Растяжкин поздоровался со всеми нами и, ухмыляясь, сказал:

— Передаю из рук в руки под расписку, впредь не теряйте! Пока, ребята. Капитан Растяжкин ушел по своим делам, а мы вздохнули и уныло переглянулись. Пауза затягивалась. Серега переминался с ноги на ногу и продолжал виновато улыбаться. Его серо-синее исхудавшее личико было все в багровых жилочках, веночки просвечивают, кожа истончилась, наверное, пил и почти не закусывал.

— Ну, черт, дружище Растяжкин! — всплеснул руками Сбитнев. — Оставил растяжку и ушел! Утер всем нос! Вот это особист! Где он тебя отыскал? Садись, капитан, в ногах правды нет. Садись…

Недорозий сел и, стесняясь самого себя, спросил:

— Можно сигареточку? — попросил пропащий горемыка. — А то на гауптвахте не давали почти сутки курить.

Руки и пальцы капитана нервно подрагивали, глаза бегали.

— В запое был? — спросил я.

— Да, — честно признался взводный. — Ушел слегка в штопор.

— Слегка? На две недели?! — с ужасом и восхищением одновременно воскликнул мало пьющий Острогин.

— На две…, - ответил потерянным голосом Недорозий. — Сначала я встретил друзей в Баграме, они завезли в Кабул в разведцентр. Там я все время и пребывал. Тяжело мне, все болит.

— А как тебя вычислили? — опять поинтересовался ротный.

— Да пописать из-за стола не вовремя вышел на улицу. Рядом по той же надобности стоял, то есть ссал какой-то майор, оказалось, чекист. Узнал по ориентировке. Повязали. Выясняется — я в розыске. А зачем? Я уже собирался к вам. Прибежали какие-то «держиморды» из комендатуры, заломили руки, наручники надели и засунули в камеру. Сутки сидел, пока этот Растяжкин не приехал. Ни попить не давали, ни поесть, ни покурить.

— Голова болит, товарищ капитан? — спросил жалостливо и сочувственно прапорщик Голубев, тоже большой любитель выпить.

— Уже нет. За сутки все прошло. Есть хочется и курить. Немного трясет.

— Ну, кури, — протянул сигарету ротный. — Достался же ты нам как «бесценный подарок» от десантников.

— Серега, ты — кадр, каких мало, — рассмеялся Острогин, — мы уже думали, ты без скальпа, без яиц валяешься где-нибудь в «зеленке». Замполит похоронку сочинять собрался, мол пал смертью храбрых… А ты — жив, здоров, и лишь немного помят с перепоя.

— А что, лучше бы я лежал без головы?

— Не знаю, Сергей. Для тебя, может, и нет, а для батальона, может быть, и да. Нас тут имели целую неделю за эти твои фокусы, — зло сказал я. — Сейчас с тобой будут разбираться все кому не лень. Уже очередь стоит поиметь. Могут даже как дезертира посадить, а могут звездочку снять и из партии выбросить.