Книга Редкая птица - Петр Катериничев

– Это нормально, – пожимаю плечами.

– По Фрейду, все наши комплексы можно разложить на две составляющие: стремление к жизни – половое влечение, стремление к смерти – тяга к убийству или самоубийству.

– Мудрено. Переведите.

– У вас сформированный «отцовский комплекс». Для вас любить девушку означает еще и восхищаться, оберегать, помогать, защищать, заботиться… Да, и – наказывать. Имеется в виду сексуальная имитация наказания.

– Понятно. Великий и мудрый, – произношу я и неожиданно добавляю, – как Гудвин.

– Тоже любимая сказка?

– Ага. Изумрудный город. Место, где много «зелени».

– Мнимой зелени… Если помните, в городе просто запрещалось ходить без зеленых очков.

– Всякая зелень мнима. Но по осени превращается в золото. В Эльдорадо…

Потом – снег. Смерть. Ничто.

– Снег – не смерть. Просто сон.

– Кстати, что там Зигмунд извлек по психологии сновидений? – Наливаю полный бокал бренди. Выпиваю. Мужчина усмехнулся:

– Ну да, вы агрессивны. Это мы тоже учли. Ну а все вместе складывается так, чтобы защитить, спасти кого-то, вы готовы пойти на очень серьезный риск, и вас не остановит даже инстинкт самосохранения. А это и есть скрытая форма стремления к самоубийству.

Психиатры, мать их!.. А чего я, собственно, завелся? Ладно, подставили мне девочку в казино, она приласкала меня на пляже, потом «отобрали» и тем спровоцировали агрессивность по отношению к амбалу, устроившему мне с утре-ца проверку на вшивость? Вот уж дудки! При таком поведении морду я бы ему набил безо всякого секса накануне.

И не я его застрелил, беспомощного, пулей в затылок.

Так что, Скворцов-Степанов, мои комплексы рядом с вашими…

Один японец несколько веков назад наблюдал, как сломалась ветка яблони под шапкой снега. А ивовые ветви, упруго прогнувшись, сбросили снег и остались невредимы.

Этот мастер создал джиу-джитсу, позднее ставшую дзюдо. И сформулировал принцип: «Поддайся, чтобы победить!»

Стремление к самоубийству? Теоретически, может, и любопытно, но… «Победи и останься живым!»

– Итак, теперь можно вернуться к вопросу, почему вы до сих пор живы и сидите здесь. – Мужчина неспешно потягивает коньяк из пузатого бокала.

– А вы? Почему вас до сих пор машина не переехала – в столице машин уйма!

Или почему инфаркт не хватил – работа ведь напряженная… Значит, такова ваша фортуна. Пока.

– Фортуна здесь ни при чем. А что до моей работы – она успешна и результативна. В ней нет проколов. В отличие от вас я профессионал. И ничего не упускаю.

– Ну, если так… – Наливаю бокал до краев, взвешиваю в руке пустую бутылку и… кидаю мужчине. Тот ловит ее правой рукой. Ловко.

Может, в иерархии ты и крутой мэн, а по жизни – скверный мужичонка. Это без балды.

– Доход от сдачи посуды присваиваете или в кассу организации?

Глава 25

Если он и растерялся, то только на миг. Снова пригубил коньяк, растянул губы в улыбке.

– Ну что ж… Вы очень наблюдательны.

– А у вас, господин хороший, тоже комплексы… Не знаю, как по Фрейду, а по мне – живодерские. Посмотреть жертве в глаза, прежде чем уничтожить… Наша встреча в скверике могла и не закончиться так гладко…

– Нет. Это тоже профессионализм. Предпочитаю сам видеть объект…

– Не доверяете, выходит, психоаналитикам?..

– Личное впечатление дороже. Человек может обмануть во всем, кроме привычного: жесты, походка, поворот головы… Кстати, на чем я прокололся? Надо мной прекрасные гримеры поработали: парик, усы, цвет глаз, одежда… Под щеками – специальные прокладки, меняющие и овал лица, и дикцию…

– Человек может обмануть во всем, кроме привычного: жесты, походка, поворот головы, – повторяю я за Смирновым, только менторским тоном. Звучит издевательски. Чего и добиваюсь: если ему и не нравится что-то, эмоции муж-чинка контролирует. Или мнит себя аристократом духа, или имеет лишнего туза в рукаве.

А может, и то, и другое.

– А все-таки?

– Руки.

– Руки? По-моему, они были достаточно грязными.

– Не то. Руки пьяницы-попрошайки другие. Аллергенные пятна от употребления дешевых вин и суррогатов, кожа, вены… Порезы от бутылочных пробок…

– М-да… Но согласитесь, было бы чересчур: ради мимолетной встречи пить «Шипр» и закусывать колбасной шкуркой.

– Не в этом дело. Руки скверного мужичка работают по-другому: не так берут бутылку, не так – сигарету…

– А все-таки вы меня на месте не раскололи. Главное – результат.

– Голова была другим занята…

– Нашими заботами…

Так, достаточно. Цену я себе набил, пора и по существу почирикать.

– Хорошо. Убедили. Итак, вы хотите предложить мне сотрудничество… В качестве мормышки? Живца?

– Вы обижены?

– Еще бы. С моими-то комплексами. К тому же любопытно знать, на кого я буду работать.

– Во-первых, это вопрос непрофессионала.

– А я он и есть.

– Во-вторых, я говорил не о работе, а о сотрудничестве. О работе можно поговорить позднее.

– Хорошо. Зачем я вам нужен?

– Когда-то вам были переданы сведения, в которых мы очень заинтересованы.

– Чего-чего, а информации у меня – полная бестолковка. Помню, что коня Александра Македонского звали Буцефал, а лидера американской компартии – Гэс Холл. Что именно вас интересует?

– Три года назад вы встретились с девушкой. Ее имя – Лена.

– Красивое имя. А главное, редкое. Немудрено и запомнить. Если я начну вспоминать всех Лен, встреченных мною, на это уйдет остаток жизни.

– Прекратите паясничать. Вполне возможно, этой жизни вам осталось не так много.

– На все – воля Божья.

– В данном случае – моя. Эту девушку вы не забыли, а я вам напомню: вы провели с ней три дня в особнячке на Территории. Вас запомнили.

– Это не значит, что запомнил я. Персона-то вам досталась легкомысленная, или аналитики не доложили? С чего вы решили, что именно та встреча возымела для меня какое-то значение?..

– А это даже не важно, что решил я. Важно, что вспомните вы. Или – мы потеряем к вашей персоне, как вы выразились, всякий интерес. Для вас это – конец.

Крышка.

– Положим, я ее помню. Что именно вас интересует?

Цвет глаз? Цвет волос? Цвет трусов?

– Мы предполагаем, что девушка передала вам информацию. Очень важную информацию.