Книга Джентльмены чужих писем не читают - Олег Горяйнов

Серебристый “форд-скорпио”, увы, ничем, кроме количества колес, не походивший на безвременно почившую “феррари”, рассекал тяжёлый ночной океанский воздух.

– Ты действительно хочешь за меня замуж? – вдруг спросил Иван, чего, конечно, ему делать не следовало.

– Мне надо было как-то определить твой статус в нашем доме, – серьёзно сказала Агата. – Мы все-таки католическая семья. Я не могу приводить с улицы чёрт знает кого и трахаться с ним на глазах у папы, извини за резкое, но правдивое слово. Не то, чтобы он посмел возражать, но надо же знать меру. А что, это идет вразрез с твоими намерениями? Может, тебя где-нибудь на Севере или на Юге дожидается пухленькая женушка с выводком детей?

– Нет, никакая женушка меня нигде не дожидается, клянусь.

– Может, тогда не женушка, а какая-нибудь девица с наглой мордой, с ногами по два метра и буферами по пять кило?..

– Ты можешь не верить, но вот уже почти два года у меня не было ничего серьёзного с женщинами. Я ждал тебя. Я ходил днём и ночью больной тобой. Я грезил тобой. Всякую женщину я примерял на тебя: нет, не ты – и терял к ней интерес. И жил одним-единственным ожиданием: когда же, когда я тебя встречу. И практически всё время занимался только одним единственным: готовился к встрече с тобой. Самым страшным моим опасением было не то, что я тебя могу не встретить – я бы обязательно тебя встретил, никуда не делся бы; самым страшным для меня было оказаться неподготовленным к встрече с тобой, оказаться не на высоте. Больше того, я и в Маньяну-то приехал исключительно ради встречи с тобой. Я знал, что ты ждёшь меня именно здесь, а не в Чили, не в Коста-рике, не в Estados Unidоs, наконец… Ты можешь мне не верить, но всё, что я сейчас сказал – святая правда. Я вообще собираюсь тебе никогда не врать… Эй, эй, ты что делаешь? А руль?.. Руль?..

Мчавшаяся за ними с той же скоростью чёрная тяжелая “эйр-флоу” едва в них не врезалась, когда Иван дотянулся левой ногой до тормоза. Скрипнули шины, “эйр-флоу” слегка занесло, но водитель в ней сидел опытный, он выправил тачку, и она унеслась в ночь как летучий голландец. В последний миг перед тем, как ослепительная страсть погасила сознание, Иван успел удивиться, почему “эйр-флоу” не остановилась, и из неё не вылез какой-нибудь кривоногий маньянский папик и не начал поливать их изысканными проклятиями – как-то не по-маньянски это выглядело, в результате…

…Через некоторое время они выбрались из кювета и помчались дальше. Изнасилованный старший лейтенант хватал открытым ртом прохладный воздух, а вдохновлённая Габриэла давила что есть сил на газ и громким сигналом разгоняла со своего пути встречные и попутные автомобили.

– Только я ведь бедный… – сказал Иван. – Пока… Вступать в сплочённые ряды альфонсов?.. Это мерзко, по моему…

– Фи, – сказала Габриэла. – Не морочь себе этим голову. Я никогда бы не вышла замуж за богатого.

Потом она прижалась к его плечу и спросила:

– А как у вас в Боливии девушки выходят замуж?

– Наверное, так же как и здесь… – ответил Иван. – Впрочем, не знаю. Может, и есть какие-нибудь отличия.

– А в том месте, где ты родился – какие там свадьбы?

– Тихие, – догадался сказать Иван. – Только близкие родственники, и без всякой помпы.

– Вот и у нас с тобой будет точно так же, – вздохнула Габриэла.

И вскоре они примчались в небольшой городок под названием Чильпандинго. Габриэла затормозила возле ночной закусочной.

– Выпей кофе, любимый. У меня тут одно дело.

– Среди ночи?

– Вот ты уже и ревнуешь. Это плюс, как говорит папочка. Не ревнуй, пожалуйста. Это совсем, совсем из другой оперы. Я тебе расскажу когда-нибудь. Попозже.

– Однако, ночь, – сказал Иван, имитируя недовольство. – На тебя могут напасть, обидеть какие-нибудь уроды…

– Я закричу. Честное слово.

Чёрта с два, сказал себе Иван, ты закричишь. Не хотел бы я оказаться на месте этих уродов…

Он опустился поглубже на своём сиденье, снял с руки часы, подцепил ногтем и вытащил из них двухдюймовую антенну, нажал три раза на кнопку и прислушался. Микрофон диаметром миллиметра в полтора болтался на широкой гофрированной юбке его возлюбленной, у самых её щиколоток, зацепившись за мягкую ткань микроскопическими, как у репейника, колючками. Ещё два точно таких же были спрятаны у Ивана в каблуке ботинка, – Бурлак не поскупился на спецсредства и оборудование.

Через несколько минут в наушнике послышались голоса. Миниатюрная техника сильно искажала тембр, но Ивану удалось разобрать, что голосов было двое. Один принадлежал мужчине, другой, как и следовало ожидать, – женщине.

– …Не бери в голову, – сказал мужской голос. – Все ребята тебя уважают, никто не верит, что Мигель что-нибудь против на тебя нароет…

– Этот Мигель – такая большая сволочь, что может и нарыть…

– Чтобы этого не было, ребята сказали, пусть ты несешь la bomba. Дела покрывают слова. Если Акция пройдет нормально, то и проверять будет нечего. Вот так.

– Кого актируем?

– “Макдоналд'с” в Маньяна-сити.

– Это который?

– На проспекте Инсурхентес, рядом с “Полифорумом”.

– Давно пора.

Иван похолодел и сполз ещё ниже. Суровая правда бытия, о наличии которой он как-то подзабыл в последние три дня, подкралась к нему в ночи и лизнула его в лицо холодным шершавым языком. Он судорожно полез в бардачок, достал оттуда пластинку “чикле”, развернул, сунул в рот и принялся жевать, потому что иначе бы ни за что не совладал с лицом, и возлюбленная, вернувшись к машине, мигом заметит, что что-то с ним не так. Главное, не бояться её, главное не бояться, вспомнил он заветы полковника Бурлака. Помнить, что она – баба, у которой мозги немножечко наизнанку. И не более того. Не монстр, не терминатор Т-1000, не граф Дракула с телескопическими клыками. Просто баба. К тому же влюблённая в меня, дурака.

– Забирай…

– Давай. Тяжелая…

– Там часовой механизм, обычный, ты разберешься…

– Да, я работала с таким в Гутьеррасе…

– Значит, в среду, в двенадцать. Ставь её в среднем зале, там больше всего народу. Таймер выставлен на восемнадцать минут.

‑ Зачем так много?

– Чтобы чисто уйти. Ильдефонсо подстрахует тебя и заберет после Акции.

‑ Ясно.

– Агата!.. Может, тебя подвезти домой?..

– Ты что, Релампахо, забыл о правилах?..

– Ну, может, осторожненько?..

– Выбрось из головы. Будем считать, что я этого ничего не слышала.

– Да, да. Извини. А может, после акции…

– Нет. Отправляйся-ка спать, компаньеро.

– А жаль. Честное слово, жаль. И тебе будет жаль, принцесса.