Книга Огненная душа куклы - Артур Гедеон

взял и поцеловал ее руку – в эти мгновения, когда он ее коснулся губами, его лицо тоже изменилось. Он непроизвольно посмотрел на нее.

– Мы не могли видеться раньше, Лилиана?

– Конечно, ведь мы же из одной тусовки, не так ли?

– Верно, из одной… Но у меня такое ощущение, что я знал вас без богемных тусовок, на которых, кстати, совсем не бываю. И давно, очень давно. С колыбели, – улыбнулся он. – Но откуда же?

– Скажите, как в вашем воображении родилась эта картина? – кивнув на полотно, спросила она. – «Ночной полет над Риальто»?

– Я черпаю вдохновение из своих снов. С этой картиной связано очень много боли. Когда я засыпаю, будто иду в кинотеатр и возвращаюсь оттуда с новыми сюжетами. Остается только поставить холст на мольберт и взять карандаш и кисть. Я, знаете, очень легко работаю. Просто летаю. Некоторые говорят, что это дар Божий, но я не задумываюсь над такими сложностями. Только с этой картиной все было иначе. Я писал ее с тяжелым сердцем. Как будто эта летящая в небо душа…

– Да?

– Моя душа.

– Вы просто очень впечатлительный, Пантелеймон.

– Может быть.

Невероятное откровение вдруг посетило Лилит: он всегда будет впереди, на их с Владиславом горизонте, и всегда будет успевать первым, как сейчас. Вначале его выставка в Манеже, потом Ольшанского. Вначале этот Пантелеймон отправится со своими картинами в мировое турне, а потом уже они. Над ней вновь смеялись. Ей мстили…

Его нужно убрать. Но как? Бьянки она убивала неделями и месяцами, привораживала, врастала в него всем своим существом, заговаривала его сердце и душу, а потом отсекла по живому. Времени на такие игры сейчас не было. Все надо было решать быстро.

– Что с вашими глазами? – спросил художник.

– А что с моими глазами?

– Они как будто потускнели – из них ушли краски…

– Вот ты где, Пантелеймоша, – ухнула за их спинами дородная Алла Михайловна. – Идем, птенчик, без тебя не обойтись.

– Еще минуту, Алла Михайловна, прошу вас, – сказала Лилит, цепко взяла Пантелеймона за локоть и отвела в сторону. – Я сама не покупатель, только выполняю поручения. Работаю на очень влиятельного и богатого человека, который заинтересовался вашим творчеством. Поэтому я здесь. Очень богатого и очень влиятельного, – настоятельно повторила она. – Он хотел бы создать галерею ваших картин в центре Москвы.

– Мою личную галерею?

– Да, именно так. Есть же галерея Пабло Пикассо, например.

– Ну! – Он польщенно вскинул голову.

– Вас это удивляет? Разве вы этого недостойны?

– Я не знаю…

– Но вам интересно это предложение?

– Пожалуй, – кивнул художник.

– Тогда слушайте, Пантелеймон. Я сегодня буду в Москва-Сити, у меня там офис и встреча с важными людьми в башне «Империя». Приезжайте в восемь часов вечера – и мы поговорим. На обзорном этаже. Вот моя визитка.

– Хорошо, – сказал он. – Я приеду и сразу позвоню.

– Отлично. Уверена, мы с вами до чего-нибудь договоримся. Все расходы мой клиент берет на себя, разумеется.

– А где будет зал? – спросил художник. – Интересно же.

– Там же, в Москва-Сити. Только пока никому об этом ни слова.

– Договорились, – понимающе кивнул он. – Я буду.

– До вечера. Всего наилучшего, Алла Михайловна, – поклонилась Лилит.

– И вам не хворать, милочка. На кого же вы работаете? – с прищуром поинтересовалась она.

– Секрет.

– Секрет, надо же, – усмехнулась искусствовед. – Ну пошли, гений.

На Манежной площади, встав столбом, оцепенев от гнева и ненависти, она вдруг не выдержала – зарычала! Сквозь голос человека прошли иные нотки – стальные, резонирующие, и перламутровые отблески пронеслись по ее лицу. Мать с девочкой, проходившие мимо, шарахнулись от нее в сторону. «Тетеньке плохо, да? – услышала Лилит голос девочки за спиной. – А ты видела, что у нее с лицом?» Мать не ответила. Да, тетеньке было плохо. Лилит понимала, что в очередной раз столкнулась с силами, превосходящими ее, и она хорошо знала их природу. Но знала она и другое: пойдет на конфликт, чем бы ей это ни грозило. Как в последний раз. Как всегда. Такова была ее суть.

В семь пятьдесят вечера она вышла на смотровую площадку башни «Империя» и стала ждать. За огромными окнами погружалась в сумерки весенняя Москва. Горели огнями трассы. Столица зажигала огни в домах. Лилит сделала так, чтобы в этот час их никто не побеспокоил. Сила внушения великая. Площадку закрыли ровно на полчаса – этого ей должно было хватить. Открылся лифт, и вышел ее новый знакомый, светловолосый, улыбчивый, немного запыхавшийся художник.

– Привет! – Он поднял руку. – Вот и я.

– Привет, – кивнула она.

Он сразу подошел к панорамному окну.

– Ух ты! А тут классно! Вся Москва как на ладони!

– Да, так и есть.

– И до неба рукой подать.

– Хорошо сказано. Очень хорошо. Как ты думаешь, небо тебя любит?

– Хотелось бы верить. О чем будем говорить?

– О твоем будущем, конечно. В этом городе, в мире.

Нет, в этот раз у нее не было времени на обольщение! И ей не хотелось разводить эту бодягу. Она все сделает быстро, стремительно, как умеет. Лилит уже представляла, как сейчас ударная волна разобьет гигантское непробиваемое стекло, оно вырвется наружу тысячами осколков. А вторая волна вытолкнет наружу этого ангела – и он вновь полетит вниз, только не в черную воду канала, а на асфальт, брызнет там, как раздавленный под каблуком лягушонок, а потом пусть уже его душа взлетает, стремится домой, к Хозяину. А что будет с ней? Да плевать! Главное – сделать то, что она обязана. Лилит уже приготовилась к стремительному перерождению, когда человеческое начало отступит, а иные силы возобладают в ней; возможно, по лицу ее уже пробежали перламутровые отблески – Пантелеймон непроизвольно насторожился, глядя на нее, – но сделать ничего не успела.

По круговой линии башни к ним шла девушка. Лилит нахмурилась. Откуда она взялась, кто ее впустил? Светловолосая, стройная, в синем пальтишке и красной беретке. Ну просто куколка. Отличница. Маменькина дочка и бабушкина внучка. Красная Шапочка.

И взялась она тут неспроста, как уже понимала Лилит.

– О, а вот и Анастасия, – представил девушку Пантелеймон. – Моя невеста, познакомьтесь. – Та подошла, он нежно обнял ее, а она его. Девушка едва доходила молодому человеку до плеча. – А это Лилиана.

– Очень приятно, – приветливо улыбнулась девушка.

– И мне приятно. Как вы прошли? – спросила Лилит.

– Я всегда прохожу там, где хочу, – сказала та. – Такая способная.

Она посмотрела на Лилит – глаза в глаза. Какими же синими они были, будто для нее зачерпнули ковшиком из неба. Лилит знала ее! Хорошо знала! Но признаваться себе в том, что может