Книга Потерянная принцесса - Алина Немирова

– Бояться их не нужно, – уточнил Лютгер, – но проявить уважение необходимо, поскольку они – посланцы монсеньора епископа. Возвратившись, они доложат своему господину, есть в крепости порядок или нет. И отвечать за неполадки придется не мне, а вашему капитану. Поэтому ворота мы будем держать закрытыми, воины будут стоять на карауле, женщины – ухаживать за живностью, а кухня – варить еду. И никто не будет говорить лишних слов. Все меня поняли?

– А с чего это эн Альберику перед ними отчитываться? – удивился Арнау. – Мы же королю служим!

– Вот это и есть лишние слова.

Люди переглянулись, и прозвучал неизбежный вопрос:

– Зачем же они придут?

Лютгер поморщился, но пришлось солгать:

– Мне сие достоверно не ведомо. Нам ли гадать, что заботит духовного пастыря?

Больше вопросов не последовало.

Остаток дня Лютгер заполнил полезной деятельностью. Поставил дозорного в юго-западном углу стены – следить за дорогой, определил очередность смены караула, спустился в арсенал, где в образцовом порядке сберегалось оружие; заодно обнаружил на капители колонны, державшей свод подземелья, уже знакомый герб с летящей птицей – здесь его сбить забыли. Пообедал в кухне, не запомнив, что съел. Вместо ужина выпил кубок разбавленного вина – и с наступлением темноты ушел, наконец, спать.

Занять супружескую спальню капитана постеснялся, и для него поставили раскладную кровать в горнице. Лютгер присел на постель и застыл, прислушиваясь. От тишины звенело в ушах; казалось, это стены возвращают еле слышный отголосок песен, недавно здесь звучавших. Чехол с роттой лежал рядом на скамье. Лютгер взял было его в руки, но сразу оставил – время музыки прошло.

Снаружи тоже было тихо. Только собаки время от времени взлаивали, не теряя бдительности.

Впервые за все дни в Монталье у фон Варена было достаточно и наблюдений, и времени обдумать их.

Первый узел вопросов был уже, по сути, развязан без его участия. Ему не нужно было беседовать с Имбертом и Сюрлеттой, чтобы понять: свой путь они избрали давно и зашли по нему далеко. Даже если монсеньор готов обойтись малой кровью, они не позволят себя помиловать – просто не согласятся произнести «Credo», чтобы вернуться под сень истинной веры, и вознесутся на небеса, где нет ни страха, ни боли, ни насилия. Те, кого они успели увлечь за собой, поступят, видимо, так же.

Но дети? Ни в чем не повинные малолетние отпрыски несгибаемых еретиков? Кто о них позаботится?

Лютгер предвидел лишь один ответ, но постарался пока отодвинуть опасную мысль подальше. Тем более что у него имелся еще другой неразвязанный узел.

Капитан королевской рубежной стражи Трес-Фонтс. С самого начала, будучи несомненно добрым католиком, он не скрывал недовольства, даже неприязни к инквизиции, и это можно понять. Но зачем нужно было спешно отсылать семью? Зачем отправлять с поручениями всех старых солдат и оставлять молодых? Наконец, почему сегодня ушли, несомненно, по распоряжению капитана, – якобы заготовлять грибы и ягоды на зиму, – женщины с детьми постарше, а остались лишь бессловесные младенцы?

Вывод напрашивался только один: эн Альберик опасался, что встреча с дознавателями чем-то повредит его близким и подчиненным. Что старые или малые могут о чем-то проболтаться. Но о чем? И почему все эти решения он принял после отправки письма? Лютгер вспомнил, как старался выбирать самые обтекаемые слова: «…брать под стражу здесь, в Монталье, даже тех, кто наиболее подозрителен на предмет ереси, было бы неосмотрительно…» Теперь он запоздало сообразил, что клирики, привыкшие к иносказательности, воспримут это как намек на ненадежность гарнизона. Однако капитан не знал, что там написано… или знал? Ему ничто не мешало вскрыть печать, прочесть и снова запечатать. Хотя это и бесчестно. Чтобы решиться на столь неблаговидный поступок, у славного рыцаря должны быть весьма веские причины…

Так ничего и не додумав, фон Варен вынужден был признать, что его разыграли, словно шахматную фигуру, и первый ход сделал не капитан, а монсеньор епископ. Альберик де Трес-Фонтс только защищался, и Лютгеру совсем расхотелось выяснять почему.

На следующий день около полудня ответ епископа в виде пары молодых монахов и двух десятков солдат под командой бывалого сержанта вошел в ворота монтальской крепости. Вовремя предупрежденный дозорным, Лютгер успел собрать и построить весь наличный гарнизон у подножия донжона, а сам, надев орденскую котту, до того спрятанную в дорожной котомке менестреля, расположился на нижней ступени, там, где они с капитаном стояли во время турнира.

Он с трудом справился с мыслью, что, возможно, сейчас нарушает приказ своего магистра. Впрочем, пожелай брат Анно высказаться определенно – высказался бы; а раз уж слова его были расплывчаты, значит, специально оставляли возможность широкого истолкования. Да и в любом случае фон Варен – брат-рыцарь, из Ордена не исторгнут, а потому имеет полное право на орденское облачение.

Сержант, приказав своим людям стоять смирно, с нескрываемым удивлением посмотрел на Лютгера, но, не видя иного начальства, отрапортовал:

– Я – Матье Бовезан, сержант стражи господина нашего епископа Памьерского, согласно его приказанию, привел сюда этот отряд. Указания монсеньора содержатся в этой грамоте, – он вытащил из-за пазухи кожаный футляр, перевязанный шелковым шнуром. – Но я должен вручить ее капитану де Трес-Фонтс, а вы, мессен, кто и откуда, позвольте узнать?

– Я – Лютгер фон Варен, брат ордена Святой Марии, нахожусь здесь по воле монсеньора Фурнье и уполномочен надзирать за крепостью до возвращения капитана, каковой ныне отсутствует. Мое имя вам знакомо, надеюсь?

– Знакомо, – озадаченно протянул Бовезан. – Мне и для вас грамотку передали. Но капитан-то где? Да и люди его? Их же больше должно быть, чем вот эти шестеро?

Лютгер окинул взглядом новоприбывших, пытаясь подавить острую неприязнь, которой они пока ничем не заслуживали. Обыкновенные люди, запыленные, желающие отдыха после крутого подъема по жаре; они с любопытством озирались, и колодец с вожделенной водой, похоже, порадовал их больше, чем присутствие женщин, молчаливо державшихся поодаль. Однако рыцарь сразу отнесся к ним так, как будто они были чужаками, вторгшимися в его родной дом.

– Вы видите лишь часть гарнизона, – сухо-официальным тоном пояснил он. – Остальные в настоящее время под началом своего командира обходят дозором вверенную их попечению округу. Я его временно замещаю.

– Хм-м… – озадаченный сержант хотел было почесать в затылке, забыв, что на голове у него кожаный подшлемник. И пришлось ему принять обстоятельства как есть. – Ну, коли так, мессен рыцарь, позвольте вручить вам эти грамоты. И укажите, где бы мы могли разместиться.

– Вон там, – взяв из рук Бовезана футляр, Лютгер указал на казарму. – Занимайте помещение для неженатых, там же будете столоваться. Обслуги в замке мало. Если хотите поесть поскорее, пусть ваши люди возьмут на себя заготовку и доставку дров. Вода в колодце. Женщины все вам покажут и расскажут. Но прошу учесть, что это – жены королевских солдат и матери их детей. Вам ясно?