Книга Книга на книжной полке - Генри Петроски

На задн. краю каждой полки устанавливаеца планка, которая как раз оставляет место для стандартного юридич. октаво. Все книги на полках выравниваюца в линию. В библиотеке с разнообразной литературой при наличии такой планки должно оставаца и извесное место на передн. краю, чтобы на полку помещались книги всех типов. Можно взять за правило оставлять 7-дюймовое простр-во; если вместо одной планки используюца короткие бруски-заглушки, а на полке попадаюца широкие книги, можно к ним приставлять брусок поуже, и тогда места будет хватать. Такой библиотечный бордюр отлично поможет подерживать собрание в достойном виде — там, где у читателей есть доступ к хранилищам и где небрежные служители задвигают книги слишком далеко[361].

Вторя Дьюи, Райдер предлагал «еще более радикальную перемену в проектировании полок»: загнуть передний край полки кверху. Из его текста видно, насколько вдумчиво он подходил к проблемам книгохранения:

Очень может быть, что сегодня мы ставим полки в книгохранилищах вверх дном! Оттого что стальные полки пришли на смену деревянным, мы всегда считали, что изгиб, который делается для жесткости, должен уходить вниз, а ведь можно сделать и наоборот. И, может быть, благодаря такому перевернутому загибу, идущему вверх, — особенно если это… просто плавно загнутый край, — от полки будет гораздо больше пользы, чем сейчас. Такие загибы не дадут книгам падать в проходы и, кроме того, будут автоматически выстраивать их в ровный ряд[362].

Райдер понимал, что хотя загиб кверху, сделанный на заднем крае полки, поможет выровнять ряд юридических книг, выпускаемых в единообразном формате, обыкновенной библиотеке это средство не поможет. В ней нужен скорее загиб полок на переднем крае: придется, снимая книгу, переносить ее через этот край, но зато он позволит более или менее автоматически выровнять все корешки. Однако в дизайне книжной полки, как и в любом другом, все совсем не просто. Райдер признавал, что, облегчая одни задачи — придать полке жесткость и выровнять корешки, — его дизайн затрудняет другую: с полки становится сложнее снимать книги. Но на это он, в свою очередь, возражал: «Зато их легче ставить назад!»[363] Возможно, перед нами пример чрезмерного энтузиазма Райдера по отношению к собственным проектам редизайна. Как многие близорукие дизайнеры, он считал достоинства своих предложений гораздо более весомыми, чем недостатки.

Если книги выстроены у переднего края в ровную линию, то исчезает полоса перед ними, где скапливается пыль. Но на самом деле эта полоса просто перемещается назад, и о ней благополучно забывают. Я в конце концов пришел к мнению, что точное положение корешков по отношению к переднему краю полки — это дело вкуса. Свои книги я по-прежнему ставил подальше от края, но иногда экспериментировал: на некоторых полках я поставил их вплотную к краю, чтобы понять, из-за чего, собственно, спор. Чем больше я жил с новой расстановкой, тем больше мне нравилось, как она выглядит по сравнению с соседними полками. Чем меньше видно полку, тем больше внимания привлекают к себе книги. С другой стороны, можно возразить, что выравнивать нужно именно скрытые от глаз передние края книг, поскольку так книга лучше поддерживается по бокам — такой поддержки корешок ей обеспечить не может. Это, конечно, означает, что линия корешков станет неровной, что вряд ли кому-то понравится.

Борясь за место на полках, Райдер больше всего беспокоился не о точном расположении корешков, а о том, чтобы пространство на полках не пропадало. Ширина большинства книг была меньше, чем глубина полок, на которых они стояли. Чтобы по максимуму использовать это бесполезное пространство, Райдер рассортировал книги в Уэслианской библиотеке по ширине и ставил их на полку длинной стороной вниз, то есть передний край книги касался полки. Такое ухищрение покоробило бы некоторых книголюбов XIX века, которым советовали: «Не ставьте книгу передним обрезом вниз, иначе красивый корешок прогнется»[364]. Но Райдеру, вероятно, было не до этого. Иногда приходится ставить книгу длинной стороной, и в таких случаях приходится решать, как она должна лежать — вниз или вверх корешком. Если вниз, то на корешок приходится полный вес книги, и он становится плоским. Если же вверх, то вес страниц тянет корешок вниз, и он «прогибается». Словом, оба варианта могут навредить книге, но вред сводится к минимуму, если книга стоит в плотном ряду других книг: сила трения, зависящая от силы сжатия, хотя бы частично поддерживает вес страниц, и они не давят на корешок и не выгибают его.

В любом случае, если, следуя идеям Райдера, хранить книги горизонтально, то в одной секции книжного шкафа или стеллажа можно разместить не семь, а двенадцать полок, на которых мы будем видеть почти цельную массу книг (точнее, их краев). На фронтисписе монографии Райдера, вышедшей в 1949 году, воспроизведены фотографии «до и после»: внушительный набор из 396 томов правительственных документов, ранее занимавший три секции и одну треть, после реформы занимал только одну секцию и три четверти[365]. В библиотеках общего профиля, где хранятся книги, в отличие от правительственных документов, разные по формату, их нужно разделять по размеру. Именно за это, во имя такой же экономии пространства, долгое время выступали Райдер и другие библиотекари.

Искать книги, которые стоят на невысоких полках корешками вверх, так же сложно, как и в средневековых библиотеках, где они стояли корешками внутрь, но Райдер полагал, что проблему можно решить, если написать на нижнем обрезе каждой книги ее название, имя автора, шифр и другую нужную информацию[366]. Именно нижние обрезы было видно из прохода между шкафами — по выражению Райдера, они «смотрели» на читателя или библиотекаря, ищущего книгу. Вскоре Райдер убедился в том, что писать на обрезах многих книг не слишком удобно: они недостаточно ровные, и, чтобы добиться гладкой поверхности, он выравнивал книги резаком. Но на некоторых книгах писать так и не получалось — например, на слишком тонких. Такие книги Райдер складывал в коробки, стороны которых были достаточно широкими и гладкими, чтобы на них наклеить отпечатанную этикетку. Хотя, возможно, Райдер был склонен преувеличивать действенность своего метода (например, прибегая к ухищрениям вроде коробок для брошюр), его работа строилась на точном расчете и действительно помогала экономить место — пусть для этого и приходилось пускаться в крайности и затрачивать много сил.

По словам Райдера, ему часто задавали один вопрос: не вызовет ли увеличение емкости библиотеки на шестьдесят процентов риск перегрузить книгохранилища, не поставит ли под угрозу здание, построенное для традиционного хранения книг? На это «весьма уместное замечание» он отвечал, что инженеры рассчитывали книгохранилище с «запасом прочности», достигавшим трехсот или четырехсот процентов; таким образом, коэффициент безопасности равнялся трем или четырем — например, для стеллажей фирмы «Снед энд компани», которые на практике были еще более прочными[367]. Разумеется, все здания библиотек обладают своим коэффициентом безопасности, хотя он не всегда так высок, как тот, что затребовал Университет Миннесоты, когда в 20-е годы ХХ века закупал металлические стеллажи для своей библиотеки (в контракте был оговорен коэффициент, равный четырем)[368].