Книга Красный и белый террор в России 1918-1922 гг. - Алексей Литвин

Неоднородность менталитетов различных слоев российского общества не препятствует восприятию периодов его истории по именам царей или вождей, в сознании многих — символов определенной эпохи. В ходе гражданской войны быстро распадалась старая властная элита, бывшие «революционные пролетарии» стремительно трансформировались в большевистскую административную элиту, а ее лидеры и активно действующие во времена хаоса и смут авантюристы, деятели теневой экономики стали формироваться во властные структуры. Видоизменялись цели индивидуального и массового террора: они приобрели государственный характер. Правительства санкционировали убийства сограждан. В годы гражданской войны в России не было разделения между диктаторским и тотальным террором, так как подавление оппозиции и расстрелы представителей всех слоев населения проводились единовременно. Лозунг «грабь награбленное», предложенный большевиками, касался не только имущих сословий, но скоро обратился и красными и белыми в грабежи самых многочисленных граждан страны — крестьян. Но более других в памяти остались акты террора по отношению к символам старой и новой элиты, к царской семье и большевистским вождям.

Об убийстве Николая II, его семьи и родственников достаточна полно рассказано в многочисленных книгах и статьях[388]. Общеизвестна версия о том, что последний российский император Михаил Романов был расстрелян в ночь с 12 на 13 июня 1918 года на окраине Перми. А через месяц — в ночь с 16 на 17 июля 1918 г. в доме Ипатьева в Екатеринбурге были расстреляны Николай II, его семья и несколько приближенных.

По существовавшей в советской историографии долгие годы официальной версии, все Романовы пали жертвой решений местных Советов. Михаил Александрович Романов (1878–1918) был главой российского престола менее суток — с 3 на 4 марта 1917 года. Великого князя и формально последнего российского императора расстреляли председатель Мотовилихинского Совета Г. И. Мясников (1889–1946), рабочие-большевики А. В. Марков (1882–1965), В. А. Иванченко (1874–1938), Н. В. Жужгов (1879–1941) и И. Ф. Колпашиков. Весной 1918 года на Урал были высланы из Петрограда: великий князь Сергей Михайлович, три брата — князья Иоанн, Константин и Игорь Константинович Романовы, и барон Владимир Павлович Палей (сын великого князя Павла Александровича). Они были в Вятке, затем Екатеринбурге и Алапаевске. Об их передвижении и содержании регулярно докладывалось Ленину и Свердлову, Дзержинскому и Урицкому. Донесения подписывал, как правило, председатель Уральского Совета, большевик А. Г. Белобородов (1891–1938). Убийством великих князей в ночь на 18 июля 1918 г. руководил председатель Алапаевского Совета Г. П. Абрамов. Через полгода, 29 января 1919 г., в Петропавловской крепости были расстреляны великие князья Николай Михайлович, Георгий Михайлович и Дмитрий Константинович Романовы. Их расстреляли петроградские чекисты как заложников, «в порядке красного террора» и в ответ на «злодейское убийство в Германии товарищей Розы Люксембург и Карла Либкнехта»[389].

В советской мемуаристике и историографии бытовало мнение о том, что решение о расстреле Николая II и его семьи было принято Уральским исполкомом в связи со сложным военным положением — на город наступали белые[390]. Хотя еще Н. А. Соколов (1882–1924), один из первых следователей по делу об убийстве царской семьи, проводивший это расследование по поручению Колчака, писал: «Судьба царской семьи была решена не в Екатеринбурге, а в Москве»[391].

Опубликованные в разное время документы свидетельствовали о том, что судьба Романовых весьма интересовала большевистское руководство. Видимо, окончательное решение об их искоренении принадлежало Ленину, которого поддерживали его приближенные. Троцкий в дневнике писал, что он предлагал устроить судебный процесс против царя с участием себя в качестве главного обвинителя. Во второй половине июля 1918 г. он узнал от Свердлова о расстреле царской семьи, потому что «нельзя оставлять нам им живого знамени, особенно в нынешних условиях». Троцкий согласился с целесообразностью содеянного. По его мнению, «суровость расправы показывала всем, что мы будем вести борьбу беспощадно, не останавливаясь ни перед чем. Казнь царской семьи нужна была не просто для того, чтобы запугать, ужаснуть, лишить надежды врага, но и для того, чтобы встряхнуть собственные ряды, показать, что отступления нет, что впереди полная победа или полная гибель». Чуть позже Троцкий встретился с Лениным, который разъяснил ему ненужность длительного судебного процесса над царем и высказал главное соображение: «В судебном порядке расправа над семьей была бы, конечно, невозможна. Царская семья была жертвой того принципа, который составляет ось монархии: династической наследственности»[392].

В борьбе с возможными претендентами на власть Ленин был особенно беспощаден. И, наверное, поощрение безнаказанности, лживости и провокации вкупе с конкретными жестокими действиями стимулировали местные власти. Белобородое признавал, что весьма скептически отнесся к известию о переезде царской семьи из Тобольска в Екатеринбург: «…Необходимо остановиться на одном чрезвычайно важном обстоятельстве в линии поведения облсовета. Мы считали, что, пожалуй, нет надобности доставлять Николая в Екатеринбург, что, если представятся благоприятные условия… он должен быть расстрелян…»[393]

Решение о расстреле царской семьи, наверное, было принято в Москве, в начале июля 1918 г., когда Ш. И. Голощекин (партийная кличка Филипп. 1876–1941), военный комиссар Уральского военного округа, один из руководителей екатеринбургских большевиков, был в столице. Конспирация об отношении Ленина к происходящему в Екатеринбурге соблюдалась весьма жестко. И все-таки ряд документов, свидетельствующих о санкциях из Москвы на расстрел Романовых, сохранились. Среди них косвенные: 7 июля 1918 г. в 17. 20 председатель Совнаркома распорядился предоставить Екатеринбургу прямой провод для экстренных переговоров (через Казань); 13 июля зафиксированы переговоры Свердлова с Белобородовым; 16 июля был заказан срочный разговор Ленина с Екатеринбургом.