Книга Код операции - "Тарантелла". Из рассекреченного архива внешней разведки России - Лев Соцков

Вдруг приходит ответ, что указанное лицо неизвестно, просят подтвердить данные на него. Начинается разбирательство по запросу военного министерства и службы безопасности австрийской провинции Бургенланд, где Езан якобы получал паспорт. Положение Лаго становится угрожающим.

Его временно переводят в Шанхай, приходится ликвидировать прикрытие и принимать решение об отзыве Лаго из командировки.

Резидент НКВД, которому поручено обеспечить его выезд в Союз, докладывает, что в «истории с медалью высветились серьезные недостатки в оформлении документов прикрытия, которые не выдержали первой же серьезной проверки по стране происхождения: ведь Лаго действовал строго по той легенде, которой его снабдили в Центре».

Лаго спешно покидает Китай. Пограничным службам НКВД дано указание о пропуске в Союз австрийского гражданина Езана, прибывающего 7 апреля 1937 года во Владивосток.

Слуцкий, ставший после реорганизации структуры НКВД начальником 7-го отдела (внешняя разведка), представляет руководству ведомства записку, в которой сообщается, что бывший врангелевский контрразведчик Лаго с 1921 по 1924 год помогал советским органам госбезопасности, был арестован по обвинению в шпионаже в пользу СССР и пять лет отсидел в тюрьме. Перед освобождением из заключения был завербован румынской сигуранцей, затем стал сотрудничать с представителем английской разведки Богомольцем. Написал очерк о советской разведке, попавший в белогвардейские газеты.

В дальнейшем он освещал жизнь эмиграции, в частности деятельность невозвращенца Беседовского. В 1935 году был послан в Китай, однако по прибытии к месту назначения, как стало известно от источника в японской жандармерии, повел себя недостойно, завязав сомнительные связи с женщинами. Ему неоднократно предлагалось прекратить эти рискованные знакомства, подыскать себе в конце концов невесту, но воздержаться пока от женитьбы. Лаго игнорировал это указание, что поставило под угрозу расшифровки конспиративную квартиру, содержателем которой он являлся.

На основании вышеизложенного испрашивалась санкция на арест Лаго, вслед за этим утверждается постановление о привлечении Лаго к уголовной ответственности по статьям 109 и 121 Уголовного кодекса. Мотивировка: будучи командирован со специальным заданием за границу, вел себя неправильно, игнорировал даваемые ему указания, расшифровал себя, поставив своими действиями под удар один из боевых участков работы. Эпизод с ненадежными документами прикрытия в этой и всех последующих бумагах по делу Лаго отсутствует.

21 апреля санкция на арест получена, и Лаго помещают во внутреннюю тюрьму НКВД, что предполагает интенсивные допросы.

Некоторое время спустя по представлению следователя утверждается новое постановление, в котором сказано, что Лаго дал согласие румынской сигуранце быть ее агентом, связался с резидентом английской разведки Богомольцем, несмотря на предоставленную возможность, выехать в СССР отказался, вступил в связь с предателем Бурцевым, которому передал разоблачительные материалы о работе ОГПУ, вошел в группу изменника Беседовского для активной антисоветской работы. На основании вышеизложенного Лаго уже инкриминируются преступления, предусмотренные статьями 58 (пункт 4) и 58 (пункт 6) УК РСФСР.

Лаго обращается с письмом на имя Слуцкого и просит учесть не только отрицательные, как они фигурирует в документах следствия, но и положительные стороны его многолетнего сотрудничества с советской разведкой. Таковые им указаны: внедрение в группу Беседовского и информирование Центра о деятельности этой и других эмигрантских организаций; раскрытие планов и практической деятельности Бурцева по организации террористического акта в отношении Сталина; изъятие по его наводке похищенных секретных документов советских государственных ведомств и использование части из них для оперативной игры с английской разведкой; предотвращение ареста работника Коминтерна во время его нелегального пребывания во Франции; участие в операции ОГПУ по противодействию Интеллидженс сервис в ее разведывательной деятельности против СССР, подставе ей агентуры советских органов госбезопасности и продвижении по этим каналам направленной информации и дезинформационных материалов; ликвидация на основе его данных связников, использовавшихся иностранными разведслужбами для агентурных мероприятий на советской территории.

Лаго утверждал, что с момента установления им контакта с советской разведкой он никаких действий двурушнического характера не совершал. Допрашивали Лаго долго, виновным в предъявленных обвинениях он себя не признавал. Лаго обращается к руководству ИНО с запиской, в которой пишет, что двурушником или шпионом никогда не был, что все годы сотрудничества с советской разведкой отдавал свои силы и способности выполнению поручавшихся ему заданий, и его работе неизменно давалась положительная оценка.

Из Бутырской тюрьмы Лаго пишет заявление начальнику 7-го отдела ГУГБ с просьбой войти с ходатайством к наркому внутренних дел Ежову о его помиловании и предоставлении возможности работать там, где будет сочтено целесообразным.

Оба обращения остаются без последствий.

А тут еще история с золотым кольцом. Лаго объяснял это так. Перед выездом в Харбин он за 80 американских долларов приобрел в одном из магазинов Торгсина в Москве золотое кольцо с бриллиантом. Сделал он это для того, чтобы на случай непредвиденных обстоятельств во время командировки в Китае иметь при себе ценную вещь. Об этом обстоятельстве, по его словам, знал его непосредственный начальник Штейнберг. При аресте, а затем обыске в тюрьме он забыл о кольце, которое было зашито в брюках. Вспомнив о нем и полагая, что его все равно рано или поздно обнаружат и может быть большая неприятность, Лаго решил избавиться от вещицы и оставил кольцо после посещения тюремной бани в раздевалке. Надзиратели действительно нашли кольцо и начались поиски владельца. Лаго не стал отпираться. В протоколе допроса этот инцидент расценен следователем как дополнительное свидетельство неискренности арестованного.

3 июня 1938 года Лаго обратился с прошением на имя начальника иностранного отдела ГУ ГБ НКВД, в котором писал:

«Прошло 14 месяцев со дня моего ареста, но до сего времени следствие по моему делу не окончено. Не теряю надежды, что правда выяснится и будет установлено, что я не являюсь врагом народа. Все это время я ни к кому не обращался, так как знал, что мое дело находится в отделе, с которым я проработал в общей сложности 16 лет. У меня есть все основания полагать, что мою работу оценят со всех сторон и будет вынесено беспристрастное и справедливое решение. Тем более что в связи с какой-либо политической группировкой раскрытых теперь врагов народа я не находился и выполнял все те политические задания, которые получал от своего начальства. Верю, что следствие примет во внимание особый характер моей работы и выполнявшихся поручений, а также и возможность совершения при этом каких-то ошибок, тем более что я сам открыто об этом заявлял. Продолжаю терпеливо ожидать конца следствия и прошу только смягчить те условия, в которых я нахожусь во время моего затянувшегося предварительного заключения. За много месяцев я весь обносился, хожу без ботинок, не могу получить ни белья, ни одеяла». Ответа Лаго не получил.