Книга Ее заветное желание - Лесия Корнуолл

Страх мурашками побежал по спине, и она потянула Николаса за рукав.

– Что ты узнал? Что случилось в Лондоне?

Покачав головой, он положил ладонь на ее руку.

– Ничего. Но дело не в этом, неужели ты не понимаешь?

Дельфина вдруг ощутила горечь во рту и с трудом сглотнула.

– Ты уже поговорил со Стивеном?

– О тебе или о поездке в Лондон? Нет… пока нет.

– Тогда не надо, Николас. Что ты ему скажешь?

– Скажу этому идиоту, чтобы он оставил тебя в покое, пока не разбил сердце!

– Я кажусь такой хрупкой? – прошептала Дельфина. На глаза навернулись слезы. – Он нуждается во мне.

– Мне это известно. – Голос Николаса исполнился печали.

– И что теперь делать?

Он закрыл глаза.

– Дождись, чем закончится трибунал. Ты можешь сделать хотя бы это? Поезжай к отцу на загородный прием, флиртуй там очертя голову, влюбись в кого-нибудь, если сможешь.

Дельфина подняла на него глаза.

– Значит, я пока могу оставаться здесь?

– Да. Просто пообещай, что вся эта ночная беготня прекратится.

Она посмотрела в глубину галереи, туда, где находилась дверь в комнату Стивена. Очень хотелось объяснить Николасу, что его предостережения запоздали, что она давно и бесповоротно любит Стивена, но она промолчала.

– Ты же знаешь, у него тоже есть сердце. Очень беззащитное сердце, – напомнил Николас.

Слеза покатилась по щеке, и Дельфина пообещала:

– Я никогда не сделаю ему больно.

– Я уже готов отправиться в постель. Могу я проводить тебя до спальни?

Делать нечего: она уступила и позволила увести себя подальше от соблазна.

Глава 50

Стивен заснул, не дождавшись ее. Да и к лучшему, что она не пришла. И разумнее, и безопаснее, разумеется. Мэг целый день просидела с ними в библиотеке, пока Дельфина читала ему, и он не мог ни дотронуться до нее, ни поговорить о том, что произошло между ними ночью.

Захотелось запустить подушкой в стену. Но как он потом ее найдет? Им снова овладела тоска от ощущения собственной беспомощности. Пришлось, взбив подушку, улечься.

Он отошлет ее назад, если она придет, – сказал себе Стивен, заранее понимая, что обманывает себя. У него не хватит сил отказаться от нее. Он уже пытался. Стивен томился в темноте.

Часы тикали, отмеряя уходящее время. Стивен вдруг решил, что встанет и отправится на поиски ее комнаты, если она не придет. Потом представил, как он потеряется в бесчисленных коридорах особняка или случайно ступит за край старинного парапета, упадет и свернет себе шею. Сел на кровати и вслушался, реагируя на каждый шорох. Но она так и не пришла.

В конце концов Стивен заснул, а глаза открыл, когда уже запели птицы. Разочарование граничило с физической болью.

Он встал, отодвинул тяжелую штору из дамаста и уставился в никуда.

Солнце уже поднялось: он ощутил тепло на лице, – и замер в предвкушении чего-то необычного. Он не чувствовал свет. Он его видел! С ним уже было нечто подобное в Испании, когда он смотрел в дальний конец выжженной солнцем равнины и все вокруг внезапно растворилось в колеблющемся оранжевом мареве. Сейчас это было лишь бледное подобие солнца, но Стивен содрогнулся от потрясения, смешанных чувств надежды и страха, что ему это лишь привиделось.

Он осторожно потрогал глаза. С ними все было как прежде. Помахал рукой перед лицом и увидел слабую тень на фоне солнца. Он проделывал это снова и снова. Затем улыбнулся. Потом расхохотался как идиот. Он видит! Ладно, почти видит.

Следующий час Стивен простоял у окна, глядя на солнце, дожидаясь, когда оно взойдет еще выше и засияет в полную силу. Его не оставляла надежда, что зрение вдруг окончательно восстановится. Пока оно оставалось слабым и нечетким. И все равно это было чудо! Как долго оно продлится?

Стивен ничего не сказал Браунингу, когда тот появился, чтобы не сглазить. А вдруг это всего лишь временное улучшение? Он наблюдал за неясной фигурой сержанта, которая перемещалась по комнате, словно это было самое захватывающее зрелище в мире.

Одевшись, вышел в галерею и принялся мерить ее шагами из конца в конец, переходя от залитых солнцем квадратов на ковре к затененным участкам. Он не только чувствовал солнце на своем лице, он еще и видел!

В библиотеке царила темнота.

– Если не трудно, Браунинг, раздерни шторы.

Услышав стук часов, он повернулся в их сторону. Сможет ли он увидеть, который час, если подойдет ближе? Стивен пересек комнату, по привычке пользуясь тростью и считая шаги, чтобы вернуться назад, хотя теперь ему это было ни к чему. Он усмехнулся и приблизил лицо вплотную к часам.

– Привет, старикан. Не подскажешь, который час?

В ответ услышал надменное «тик-так». Стивен смог увидеть две стрелки на белом циферблате, но определить, какая из них минутная, а какая указывает на час, оказалось сложнее. Вернее, это было бы трудно, не знай он, что сейчас почти десять. Он дождался звона, насчитал десять ударов и засмеялся. Похлопал по футляру часов из красного дерева и вернулся в свое кресло.

Услышав ее шаги в холле, Стивен закрыл глаза и стал ждать, когда она появится в дверях. Шорох ее платья был для него словно шепот обещания. Легкий цокот каблучков зазвучал глуше, когда Дельфина ступила на ковер.

– Доброе утро, – сказала она, и Стивен открыл глаза.

Сердце забилось высоко в горле. На ней было синее платье. Он видит, что платье синее! Стивен молчал, не в силах вымолвить ни слова.

Дельфина остановилась перед ним.

– Ты смеешься. Вернее, усмехаешься.

– Правда? – Он попытался сделаться серьезным. – Я понял, что сегодня прекрасный день, очень солнечный.

Она посмотрела в окно.

– Верно. Управляющий утверждает, что в этом году жара стоит необычно долго. Что хорошо для хлебов.

– Может, устроим небольшую утреннюю прогулку в парке, пока не стало слишком жарко? – Он был уверен, что в его голосе прозвучало пылкое желание.

Ее платье снова зашуршало – переливчато-синее, – когда Дельфина повернулась к нему.

– Да, конечно.

Стивен встал, подал ей руку, и она приняла ее. Белая кисть легла на черное сукно его рукава, и он опять улыбнулся.

Стивен слушал, как она предупреждала его о препятствиях, как направляла его, в чем уже не было нужды. Он вглядывался в неясные очертания пейзажа, в нечеткий край лужайки, в сияющий купол неба. Закрыв глаза, вслушивался в ее голос, в гудение пчел, во вздохи ветра – и все в темноте. Вот так будет, если он снова потеряет способность видеть. Надо ей сказать, но, как и с Браунингом, он не мог выдавить ни слова. Что, если это ненадолго? Прошлую ночь она не пришла к нему и сейчас ведет себя отстраненно и вежливо. А если она устала от него, решила, что физически он уже вполне здоров и больше не нуждается в ней?