Книга Я хочу в школу - Андрей Жвалевский

Кошка с Димой практически не общались. С самого начала они договорились, что самостоятельные проверяют по очереди. Однажды Кошка свою очередь пропустила — и Димка, чтобы не подводить Впалыча, отработал за нее. Юля потом сообразила, позвонила Диме, даже извинилась. Дима ответил сквозь зубы. Но вскоре снова пришлось работать Диме — Юля уехала на соревнования. Следующую самостоятельную Кошка честно упаковала в рюкзак, поклялась себе, что уж точно проверит, — но тут пришлось отвлечься на добычу гелия, от которого становится такой прикольный голос…

В общем, когда Впалыч на следующем уроке попросил самостоятельные, у Кошки екнуло под ложечкой. Почему-то она сразу не призналась, полезла в рюкзак… и вытащила стопку работ с выставленными оценками! Димка все-таки подстраховал. «Всё! — поклялась себе Юля. — Теперь до конца четверти буду сама самостоялки проверять!» И с облегчением протянула стопку Виктору Павловичу.

Тот взял, бегло пролистал. Затем принялся переворачивать листики более внимательно. Лицо его оставалось бесстрастным. Кошка занервничала.

— Результаты объявлю завтра, — наконец произнес Впалыч. — А сейчас записывайте новую тему…

Весь урок Кошка буравила Димку взглядом, но он не реагировал. Когда прозвенел звонок на перемену, Виктор Павлович небрежным жестом отпустил класс и попросил:

— Юля и Дима, задержитесь, пожалуйста.

Кто-то из любопытствующих пытался понаблюдать, но Впалыч лишних выставил из класса одним коротким взглядом.

— Если вы решили делегировать полномочия, — сухо сказал он, когда они остались втроем, — то подбирайте людей… ну хотя бы грамотных, что ли.

Он сунул Диме и Кошке под нос один из листиков. Пример был решен явно неправильно, но ни одной пометки не было. А под работой стояло размашистая пятерка. Потом показал еще один листок — там верное решение было почеркано красным и красовалась тройка. И еще несколько работ, одну за другой. Димка молчал, только косился на Кошку. Та, естественно, быстро сорвалась:

— Что ты смотришь! Ты специально! Чтобы подставить! А просто сказать не мог?!

У Димки отвалилась челюсть.

— Что сказать? — холодно осведомился Впалыч.

— Да я пару раз свою очередь пропустила! Димке пришлось за меня проверять! Вот он и отомстил…

— Да не мстил я! — возмутился Дима. — Ты же сама забрала самостоятельную! В рюкзак положила! Я когда-нибудь по твоим вещам без спросу лазил?

Юля закусила губу.

— Но если не ты…

— Конечно, не я! Но если тебе некогда, так бы и сказала! Лучше я сам буду проверять, чем потом…

Впалыч предостерегающе поднял руку.

— Стоп! У нас был договор. Я на вас рассчитывал…

— Я все исправлю!

Кошка выхватила у учителя из рук листочки. Они разлетелись по полу, пришлось собирать их в четыре руки с Димкой. Все это время в классе висела тишина, как будто глубоко под водой. Когда листы были кое-как собраны, Впалыч сказал чуть теплее:

— Не подводите меня больше, ладно?

…Уже в коридоре Кошка позволила себе сделать то, чего ей хотелось последние пять минут — обрушила на стенку серию ударов из всех единоборств, которые знала. Даже привычные к ее штучкам одноклассники удивленно хлопали глазами. Когда Юля выдохлась, она тихо сказала:

— Все равно узнаю кто…

Павел Сергеевич писал отчет о «мерах, принятых по созданию предпосылок по улучшению отдельных негативных моментов, связанных с последней школьной реформой». Отчет не требовал от него умственной концентрации, слова привычно сливались в обычную трудночитаемую бюрократическую вязь. Поэтому внешний мир прорвался через плотно закрытую дверь.

— Директор занят, он не сможет вас принять!

Павел Сергеевич прислушался.

Неразборчивый шум. А потом снова крик Тани:

— Да нет же! Приемный день — среда!

Судя по громкости, отважная секретарша загораживала собой дверь в кабинет.

Шум усилился, неразборчивое бубнение перешло в рычание. Потом раздался хлопок, Павел Сергеевич вскочил навстречу распахнувшейся двери.

— Она несовершеннолетняя! — проорал директору в лицо посетитель. — Вы тут у меня все сядете, понятно?!

— Понятно, — сказал Павел Сергеевич и указал посетителю на стул.

— Я этого Кудрявцева с лестницы спустил и еще раз спущу! Я ему оторву! Я ему всё оторву!

Мужчина плюхнулся на стул.

— Я требую, чтоб его исключили из школы! — заявил он.

— Кого?

— Кудрявцева!

— За что?

— Он кобель! Он мою дочь… Она всегда была тихой девочкой, он совратил ее! А теперь…

— Он тоже несовершеннолетний.

— А с ребенком мне что делать? — заорал Викин отец.

Павел Сергеевич пригорюнился. Это была уже третья беременность школьницы за последний год. И он подозревал, что знает далеко не всё.

— Вопрос о сохранении ребенка не входит в компетенцию школьных педагогов.

— Ах, не входит? — взвился Викин отец. — Вы обязаны их воспитывать! А вы не воспитываете, а развращаете! Мы в их годы еще в игрушки играли, а не детей делали! И учтите, я этого так не оставлю!

Оскорбленный отец вылетел из кабинета, хлопнув дверью.

— Я директор школы! Директор! Я не гинеколог, не поп и не судья! В конце концов, у них всех есть родители!

— Да, Павел Сергеевич, — кивнула Таня.

— Что мне делать? Лично ходить и проверять, где они ночуют?

— Нет, Павел Сергеевич!

— Так они и днем все прекрасно успеют. Моя б воля, я б половину этих девиц еще год назад отправил замуж, им что физика, что химия, хорошо, если учебники различают…

— Различают, Павел Сергеевич.

Директор смерил секретаршу тяжелым взглядом и только сейчас заметил папку, которую она нервно прижимала к груди.

— Что это у тебя? — спросил он, мучаясь тяжелыми предчувствиями.

— Это направление на обследование. Евдокия Матвеевна начала оформлять документы на Артема Пивоварова. О переводе в спецшколу.

— Это после того, как он…

— Избил своих одноклассников.

— Но вроде бы все наладилось?

— Да, наладилось. Но документы-то она уже отправила. Вот и пришло направление. Но она еще раньше начала его оформлять, у него с речью проблемы, она говорит, что сама не справляется, а там специалисты, они помогут.