Книга Прайд. Кольцо призрака - Олег Попович

– Алло! – услышала Анна ровный певучий женский голос.

– Это кто? – растерявшись, спросила Анна.

– Александра, – не спеша, с мягким недоумением послышался спокойный ответ.

«Не туда попала». Анна осторожно, как стеклянную, повесила трубку.

Глава 13

Анна сошла с троллейбуса и свернула на Кузнецкий. Сумерки слоились, мелькал серый снег. Ноги утопали в жидком месиве, оно разбрызгивалось при каждом шаге до самого асфальта. Сверху падали и тут же таяли бесформенные хлопья. Воротник шубы намок, и она почувствовала запах мокрой шкуры, зверя. Уличная сырость пробралась всюду: под воротник, в рукава и глубже, глубже в грудь. Анна вытянула шарф, уткнулась в него подбородком, но сухой уголок шелка туг же густо облепил снег.

«К Марише скорей, – согревая себя мыслью о теплой, попахивающей газом Маришиной кухне, подумала Анна. – Сразу чаю горячего. Скажу: свежего завари».

На Анну налетела крепкая коренастая девушка в белом платке. Девушка так сильно и резко толкнула ее, что весь воздух вырвался из груди Анны. Хых!.. – невольно выдохнула Анна, и в лицо ей ударил ответный теплый шарик дыхания девушки. Пушистые, вьющиеся волосы из-под съехавшего на затылок платка несли на себе целую конструкцию сцепившихся, блестящих капель. Девушка, радуясь чему-то, быстро улыбнулась Анне, и Анна почувствовала, какая она вся сухая и теплая под коротким пальто с взъерошенным воротником из меха химического зверька.

Анне вдруг показалось, что она видит впереди Андрея. Его рыжую шапку, вроде и не намокшую вовсе. Она заторопилась, ускорила шаги. Нет, это был не он.

«И пусть, – вдруг подумала Анна, с удивлением осознав, что у нее сейчас не хватит сил взглянуть ему в глаза. – Нет, нет, к Марише, чаю горячего».

– Анна! Мальчики родимые, сегодня день встреч! – услышала она. Откуда-то сбоку, вывалившись из серой стены, появился Лапоть. Перебежал Анне дорогу, пошел рядом, близко заглядывая ей в лицо. Его черная улыбка, как всегда, поразила Анну. Большая, стрельчатая снежинка косо влетела ему в рот и умерла в серповидном провале.

«Как мне теперь с ним, после вчерашнего?»

– Приятеля встретил. Пять лет не видел – не узнал. Обабился, облез, – как ни в чем не бывало, затараторил Лапоть. – Что делать? Жизнь пошла какая-то… А вы, Анна, вы умеете быть выше, выше этого говна!

Анна хорошо знала его манеру: усыпляющая волю сутолока слов, за которой невозможно поспеть и уследить. И вдруг со стуком камешка падала главная мысль, к которой, оказывается, он неумолимо вел.

– Ну и досталось мне потом, когда вы ушли, Аня, отчихвостил меня Андрюха. И что интересно, теми же словами, что и вы. Я всегда говорил: вы с ним пара, пара! Утверждал. И бульон есть не стал. Я такой бульончик вам сварганил, как слеза, с травкой, с вермишелью – все в унитаз. Я там за собой прибрал, помыл, заметили? Ну пошутил, пусть по-дурацки, согласен, но ведь из лучших побуждений!

Он быстро глянул на Анну, вымогая то ли улыбку, то ли хотя бы кивок головы, но Анна промолчала.

– Ну да… Не знаю, как вы, а я боюсь. И что меня пугает, имею в виду Андрея, совершенно потерял чувство юмора. А без него в наши дни… Если кругом такой развал, продукты отравлены, все куда-то валится, катится, ну, сами знаете, ну как тут без чувства юмора? Вы куда, кстати, я вас провожу. Не на Кутузовский, случайно? – непринужденно, как бы между прочим, спросил он.

На Кутузовский? Почему на Кутузовский? Ах да, Сашка… Он ведь на Кутузовском живет, у приятеля. Но при чем тут Сашка?

– Нет, мне здесь недалеко, по Кузнецкому и налево, – неохотно сказала Анна.

– А… – не то недоверчиво, не то разочарованно протянул Лапоть. Он нахмурился, замолчал.

«Он чуть ниже меня», – прикинула Анна, испытывая неловкость оттого, что он молчит и идет рядом.

– Вы ноги промочите! – вдруг воскликнула она, разглядев его ботинки на тонкой подошве, расшлепывающие талый снег.

– Как славно вы сказали это, Анна! – восхитился он. – Хоть что-то по-дружески, по-человечески, наконец.

– Да нет, я просто… – не нашлась Анна.

– Вот уж сразу «нет»! – шутливо обиделся Лапоть. Они поднимались вверх по Кузнецкому. За широким старинным стеклом ателье мод из глубины и мрака шагнули и замерли длинноногие девушки. Розовые лица, безразличные и высокомерные, на губах полуулыбка, руки застыли в незавершенном жесте. Отделенные от улицы стеклом и сбегающей рябой пленкой воды, они жили особой жизнью, недоступной и совершенной. Несмятая одежда еще несла на себе последний сверкающий стежок портного. Выплыла из матовой бездны корзина с голубыми и серыми розами. Гибкие струйки, плывущие по стеклу, на миг создавали иллюзию движения, вдруг заставляли дрогнуть уголки губ, в глазах рождался взгляд и гас.

– Неплохой костюмчик, а? – небрежно сказал Лапоть, остановившись перед витриной. – Вам бы пошел. Черт, у вас фигура потрясающая.

Анна посмотрела на выточенное из розовой скорлупы лицо с жадно оттопыренными губами. Острое колено нетерпеливо шевельнуло край клетчатой юбки.

– Все, что вам нравится, вы только скажите, все, все можно купить. – Лапоть сделал широкий обещающий жест рукой. – Главное, не стесняйтесь, другая бы на вашем месте, а вы… Кстати, вот этот костюмчик, ну этот, в клетку, шанель, шанель, ну вот, а вы даже не смотрите! Ваш стиль, клянусь. Между прочим, чистая шерсть.

Анне показалось, Лапоть без труда просунул руку сквозь стекло и по-хозяйски пощупал подол клетчатой юбки, оценивая ее добротность.

Узкая рука манекена медленно, просительным жестом, повернулась ладонью вверх. Задернутая текучим занавесом, девушка в клетчатом наклонила голову.

– Ну, если больше негде… – недовольно пробормотал под нос Лапоть. – Ладно, только к столу не лезь. Что? – будто не расслышал он. И опять невнятица: – Пыль обтереть? Оботру, оботру. Все.

«Что он бормочет? Кому это он? – настороженно подумала Анна. – Что за дурацкая манера, говорит сам с собой».

Но в этот миг Лапоть бодро и резво повернулся и посмотрел на Анну.

– Ну, как насчет костюмчика? Решили? А?

– Нет, спасибо, – заставила себя улыбнуться Анна, – Андрюша мне все покупает. Столько денег тратит.

Что-то не понравилось Лаптю в ее словах. Он досадливо кашлянул в воротник пальто.

– Знаете, Аня, вы прелестный, очень прямой человек. Но… – Лапоть кивнул, будто прощался с девушкой за стеклом.

Снег пошел гуще, мешаясь с темнеющим воздухом, конец Кузнецкого скрылся в кружении серых хлопьев. Они опять пошли рядом, но знобкий порыв ветра вдруг разделил их струей бешено ринувшихся между ними снежинок.

– Вы совсем промокли, Эдик, – сказала Анна, надеясь, что он вконец прозяб в тонких ботинках, в подмокших снизу джинсах и сейчас оставит ее наконец в покое, свернет в переулок или провалится, пропадет в стене.