Книга Дети Нового леса - Фредерик Марриет

– Совершенно не сомневаюсь, что в тот момент вы были уже в лесном домике. Но, знаете, я насчет комнат подумала, – спешно перевела она разговор. – В Арнвуде они были роскошные, а сейчас вы живете не в очень удобных. То есть привыкли и к хорошему, и к плохому. Поэтому я полагаю, что эта комната вполне вас устроит в качестве золотой середины.

– А я разве выразил недовольство? По-моему, надо быть слишком уж привередливым, чтобы такое не нравилось. К тому же, хоть комнаты в Арнвуде были лучше, я ведь, позвольте заметить, не утверждал, что хотя бы одной из них распоряжался как собственностью.

– Ну, раз вам теперь известен путь в вашу комнату, – никак не отреагировала на его замечание Пейшонс, – я предлагаю вернуться в маленькую гостиную. Вы, вероятно, к нам в понедельник с повозкой приедете? – уже по пути туда поинтересовалась она. – Если так, мне бы хотелось послать в ней обратно горшки с цветами и все остальное, что я приготовила для ваших сестер.

– Они будут счастливы получить это, мистрис Пейшонс, – заверил Эдвард. – Обе давно мечтают разводить садовые цветы.

За разговором они расселись в гостиной.

– Если я правильно поняла отца, вы остаетесь сегодня у нас ночевать? – решила уточнить девушка.

– Да. Он мне это предложил, и я с удовольствием согласился. Как-то, знаете, опасаюсь я второй раз испытывать на себе представление вашей Фиби о том, что такое удобный ночлег, – с усмешкой произнес он.

– Да уж, – прыснула Пейшонс. – В прошлый раз она учудила и теперь говорит, что ей стыдно с тех пор смотреть вам в глаза. Правда, мне-то как раз удивительно повезло, что она в тот день пребывала не в духе. Не оставь она вас ночевать на конюшне, мы бы наверняка здесь с вами сейчас не сидели. Так что уж проявите к ней милосердие. Будем считать, что она вам позволила совершить благородный поступок, а мне – остаться в живых.

– Порой и не скажешь заранее, что обернется злом, а что благом, – весело подхватил Эдвард. – Признаюсь, тогда, на конюшне, я сильно злился на Фиби, зато теперь к ней питаю лишь самые лучшие чувства. Не устрой ведь она меня так ужасно в ту ночь, разве могли бы открыться передо мной столь заманчивые перспективы?

– А обед вроде почти готов, – учуяла доносящийся из кухни запах Клара. – Надеюсь, вы уже голодны, сэр?

– Могу поспорить, что съем гораздо больше, чем ты, – заверил ее Эдвард.

– Ну, это вполне понятно, – явно не сомневалась она. – Вы же такой высокий и уже взрослый. Кстати, вот Пейшонс шестнадцать, мне скоро тринадцать, а вам сколько лет?

– Восемнадцати еще нет, дорогая Клара. Так что по правилам мне еще рано считаться взрослым, – развел он руками.

– Но вы ведь ростом уже с мистера Хидерстоуна, – отметила та.

– Похоже, что так, – кивнул Эдвард.

– И ведете себя по-взрослому, и умеете все, что они, – продолжала она.

– Нет, милая, далеко не все, – покачал головой юноша. – Мне еще многое предстоит освоить, но я стараюсь.

– Значит, вы и есть взрослый, – уверенней прежнего проговорила Клара.

– Ну, если ты столь на этом настаиваешь, пусть так и будет, – сдался перед ее несокрушимой логикой он.

– А вот и вы, сэр! – встретила Клара радостным возгласом мистера Хидерстоуна. – Раз вы пришли, значит, я правильно говорила. Обед готов?

– Готов, мои дорогие дети, – чмокнул он ее в щеку. – Поэтому поспешим в столовую.

Согласно обычаю, бытовавшему в те времена среди христиан его церкви, хранитель стоя прочел молитву, и лишь после этого все уселись за стол. Когда же после обеда он вновь удалился к себе в кабинет, Эдвард, сочтя за лучшее не докучать чрезмерно девочкам своим обществом, разыскал Освальда Патриджа. С ним вместе они сперва посмотрели собак на псарне, а затем начали обсуждать различные способы охоты.

– Одно удовольствие на такую тему поговорить со знающим человеком, – вздохнул лесник. – У меня-то теперь двух людей не сыщешь, которым хоть одного оленя удастся выследить. Делу никто не обучен. Большинство из армии. Полагаю, и там от них было толку немного, вот их сюда и спровадили. Дурной сплошь народ. По той самой причине оленей брать некому. Да и мне ружье теперь редко брать в руки приходится. За всем ведь здесь вынужден сам следить. Отвернешься – вмиг о своих обязанностях забудут. Я уж даже хранителю сетовал, и он меня знаешь чем успокоил? Если, говорит, Эдвард Армитидж согласится на предложение и сюда переедет, оленины всегда у нас будет вдосталь. Значит, совсем не рассчитывает, что ты здесь все время лишь с ручкой в руках сидеть собираешься.

– Ну, если так, оленина к его столу обеспечена, – сказал Эдвард. – А кто это там подпирает стенку? – увидел он человека поодаль. – Часом, не Корбулд?

– Он самый, – подтвердил лесник. – Его увольнять собираются, потому как теперь уж по лесу не ходок, и хирург говорит, хромота у него останется до конца жизни. Хорошо, что его здесь больше не будет. Опасный он тип, и на тебя у него большой зуб. Но солнце уже на закат пошло, мистер Эдвард. Пора вам, наверное, к ним возвращаться. А то время ужина близко.

Они с Освальдом распрощались, и юноша поспел обратно как раз в тот момент, когда на стол подавали вечернюю трапезу. После нее мистер Хидерстоун призвал в столовую Фиби и остальную обслугу, которая состояла, как оказалось, только из лиц мужского пола, прочел вместе с ними и домочадцами молитву, вслед за чем девочки удалились каждая в свою спальню, а наш герой еще с час беседовал с радушным хозяином. Наконец и они отошли ко сну, но Эдвард всю ночь до рассвета так и не смежил глаз, предаваясь сильно его будоражащим размышлениям о ближайшем и отдаленном будущем.

Наутро, однако, он ощущал себя вполне бодро. Съев с удовольствием плотный завтрак, он распрощался с хранителем, Пейшонс и Кларой до понедельника и поспешил домой. Билли заботами Освальда Патриджа тоже наутро был полон сил и с жизнерадостным видом пустился в полугалоп, так что в рекордные сроки довез своего пассажира до дома. Известие об окончательном назначении брата Хамфри воспринял с восторгом. Сестры, напротив, ужасно расстроились. Весь этот день они по поводу и без повода ударялись в слезы, настолько горьким казалось им то, что Эдвард их скоро покинет. Впрочем, слишком уж долго печалиться или радоваться ни у кого из семейства времени не было. Перед отъездом Эдварда всем предстояло множество дел, и следующим же утром братья отправились в Лимингтон.

– Знаешь, Эдвард, у меня возник новый план, – примерно на полпути к городу сообщил Хамфри. – Хочу купить как можно больше козлят или несколько взрослых коз и козла.

– Тебе разве мало животных? – с удивлением уставился на него брат. – И так ведь четыре коровы и два теленка. И молока у нас вроде с избытком.

– Это правильно, – согласился Хамфри. – Но козы нужны мне не для молока, а на мясо. Вместо баранины, потому что с овцами мне не справиться. Козы ведь летом вообще могут сами в лесу прокормиться, а зиму спокойно переживут на сене. Кроме того, они быстро плодятся. Если их первый год не пускать на мясо, то на следующий у меня уже будет целое стадо.