Книга Духовные скрепы от Курочки Рябы - Александр Никонов

Ох, не зря Ломоносов писал, что «монашество… есть не что иное, как чёрным платьем прикрытое блудодеяние и содомство… не говоря о детоубийствах… При всякой пирушке по городам и по деревням попы — первые пьяницы: с обеда по кабакам ходят, а иногда до крови дерутся».

XIX век. Девятое столетие облагораживающего влияния…

Ничего не изменилось. История только повторялась. Монахи пили, блудили и изводили своих начальников, которые хоть как-то пытались укротить вольницу. С сопротивлением чернецов столкнулись митрополит Филарет в Николаевском монастыре, наместник Леонид в Троице-Сергиевой Лавре, архимандрит Фотий в Юрьевском монастыре и т. д.

Полицейское расследование событий в Боровицком Свято-Духовном монастыре показало, что «ночью в келью настоятеля монастыря начал ломиться пьяный послушник, настоятель испугался и выпрыгнул в окно. На улице его пытались поймать три пьяных монаха. Он вырвался и прибежал в полицию».

Посетивший Соловецкий монастырь петербургский доктор П.Фёдоров насчитал в нём только 10 % непьющих монахов.

А начальник тайной полиции Российской империи — начальник Третьего отделения Л.Дубельт в 1848 году писал, что русское монашество — «самая недостойная часть русского народонаселения». И он знал, что говорил!

По данным полицейского департамента империи, в категории преступлений против нравственности с большим отрывом лидировали попы и монахи. Они совершали преступления подобного рода в два раза чаще, чем все прочие категории населения. «Своды статистических сведений по делам уголовным» отмечают: «Самые грязные преступления — растление малолетних, кровосмешение, скотоложство и пр. преимущественно распространены среди духовенства».

А как вам понравится случай с ярославским архимандритом, который на пару с келейником забил до смерти проститутку, после чего слуги господа расчленили труп, чтобы сжечь его в печке!.. Причём уже на следствии архимандрит признался, что это в его жизни не первое убийство…

В девятнадцатом веке попы по-прежнему любят деньги. Вот какую любопытную историю рассказывает побывавшая в Россию англичанка Марта Вильмот: «Когда в России собирали народное ополчение, прошёл странный слух, что крестьянских девушек станут брать на службу в армию. Этому слуху до того поверили, что среди крестьян распространилась настоящая паника, и все они предпочли скорее выдать девушек замуж, всё равно за кого, чтобы не видеть их взятыми на государеву службу. Были перевенчаны дети 10–13 лет, церкви ломились от венчающихся пар, а священники распускали всё новые слухи, чтобы ещё больше увеличить свои доходы от свадеб. В некоторых деревнях священники советовали крестьянам поторопиться, потому-де что скоро выйдет новый указ, запрещающий свадьбы до тех пор, пока не наберут полки. Это ещё усилило смятение, и деньги, зерно, сено, даже бедная крестьянская утварь — всё это отдавалось безропотно, лишь бы венчание было совершено немедленно. Безжалостные негодяи немилосердно грабили и раз по сорок на день нарушали данную ими при посвящении в сан клятву не венчать малолетних».

Евгений Шацкий в работах «К истории внутрицерковной морали» и «Нравы русской православной церкви» отмечает, что в личных письмах XIX века между делом постоянно проскальзывают такие характерные замечания: «священник был пьян, и служба не состоялась», «жалкого пьяницу-священника», «наши пьяные священники», «попа мужики обругали пьяницей»…

В.Печерин в своих «Замогильных записках» вспоминает: «Мы стояли на квартире в доме протопопа благочинного. Уж чего бы, кажется, лучше? Вот отец так и отдал меня ему в науку, и старик учил меня всему, что сам знал, — разумеется, когда был трезв. А то ведь он часто так разгуляется, так хоть святых вон неси, так и пойдёт в потасовку со своим сыном, парнем лет двадцати. Не раз я видел, как этот благовоспитанный молодой человек таскал за бороду своего почтенного родителя».

Своему скотству попы даже находили идеологическое оправдание: «Лучше слабость, чем высокоумие; кто ничего не пьёт, тот гордится, а кто испивает, тот лучше смиряется».

Указ Синода «О воздержании духовных лиц от нетрезвой жизни» от 13 апреля 1825 года требует: «Его императорское Величество несколько раз лично изволил объяснять преосвященному о желании Его величества, чтобы духовные лица были воздерживаемы от пьянства… доходило до сведения Государя Императора, что при угощении светскими людьми в домах своих духовных лиц несколько раз случалось, что быв оные напоены допьяна, от таковых угощений некоторые из духовных скоропостижно умирали».

Как я уже писал, монастыри напоминали зоны. Не только повальной педерастией, поножовщиной и прочими уголовными повадками. Там, как и на зоне, были запрещены карточные игры и алкоголь, но и водка, и карты были в каждой камере… простите, келье. В 1869 году синодальный обер-прокурор Д.Толстой отправил в Синод докладную записку с предложением об ужесточении режима содержания. Он настоятельно рекомендовал ввести в монастырях так называемый «общежительный устав», ограничивающий буйные монашеские свободы. Синод согласился и разослал циркуляр всем епархиальным архиереям. Как вы думаете, чем закончилось? За тридцать лет удалось внедрить «общежительный устав» менее чем в 10 % монастырей. Не хотели монахи бросать пить и блудить. Действительно, а зачем?

Как вы думаете, после всего этого любили в России попов и монахов?.. Вопрос риторический. В отдельных губерниях крестьяне восставали, узнав, что неподалёку от них будут строить новый монастырь (читай, притон для уголовных отморозков и невменяемых беспределыциков).

К XX веку ненависть к «чёрному племени» достигла апогея. Сход крестьян Ольховской волости Царицынского уезда вынес решение закрыть церкви, а здания переоборудовать в школы и больницы.

В протоколах совещания Всероссийского крестьянского союза (1906 год) читаем: «В нашем селе много лет идёт тяжба с попами. Сколько ни сыплем денег, куда-то проваливаются. Говорят, священники служат посредниками между людьми и богом, а на самом деле они служат посредниками между начальниками, полицией и нами и только спешат содрать побольше с крестьян».

А вот крестьянская жалоба 1914 года: «Не успеешь ворота запереть, как они вот опять давай того-сего: свининки, сметанки, курёнка, масла, яичек, ржицы, мучицы, конопли — хоть криком кричи. Собаки не отбрехали, как опять заливаются: попы идут, встречай их, таких-сяких».

Наиболее передовые попы понимали гибельность этого пути. Так, в 1905 году священник о. Михаил (Левитов) писал: «Духовенство не пользуется никаким влиянием, ненавидимо и презираемо народом, служит в глазах его олицетворением жадности, корыстолюбия. Духовенство деморализовалось до потери значительной части не пастырского только, но и человеческого достоинства».

Почти тысячу лет чернорясники терроризировали Россию — грабили, насиловали женщин и детей, убивали, пытали, занимались работорговлей… В общем, вели себя, как оккупанты в завоёванной стране. Стоит ли после этого удивляться эксцессам 1918 года, а также тому, что в русских сказках и поговорках не сыщешь попа, который был бы положительным героем? Поп всегда отрицательный персонаж. Народный фольклор — безошибочный градусник!