Книга Тайная жизнь непутевой мамочки - Фиона Нилл

— Но чувствуешь ли ты себя реализованной, Люси? — настаивает она. — Приносит ли это удовлетворение?

Одна из самых милых черт моей матери — ее безграничное любопытство по поводу того, что движет людьми, особенно если их выбор отличается от ее собственного. Ее настойчивые расспросы могут показаться острыми, особенно учитывая то, что она является женщиной твердых взглядов, однако есть какое-то детское прямодушие в ее попытках, неутолимое желание действительно понять, чем живет другой человек.

— В конце дня я часто чувствую, будто ничего не добилась, — говорю я ей. — Удачный день состоит из поддержания статуса-кво. Я сумела отвезти троих детей в школу и детский сад, а потом забрать их оттуда без особых неприятностей. Я приготовила три обеда, искупала троих сыновей и всем почитала перед сном. Когда я сравниваю это с тем, что делала раньше, это кажется абсурдным, особенно ввиду того, что я, по-моему, в этом не совершенствуюсь.

— Но ты очень непринужденно ведешь себя со своими детьми. Думаю, я никогда не испытывала подобного, — вздыхает она.

В моем кармане раздается какой-то писк.

— Что это? — подозрительно спрашивает мать.

— Тамагочи Джо. — Я вынимаю электронного питомца своего сына и нажимаю несколько кнопок. — Его нужно покормить. Я обещала ему приглядеть за ним, пока он смотрит «Звуки музыки».

В углу кладовой я обнаруживаю большую форму, прикрытую оловянной фольгой.

— Что это?

— О Боже, это индейка! Я так выбита из колеи этой женщиной, что забыла поставить ее в духовку! — говорит она, снимая фольгу и являя глазам огромную, со снятой кожей, голую птицу. Ее руки очень на нее похожи. — Она снова победила.

— Почему ты так соперничаешь с Петрой? — удивляюсь я. — Твои кулинарные беды обычно случаются по праздникам. Другого никто и не ждет.

— Это трудно объяснить. Мне кажется, я сравниваю себя с ней. И нахожу себя не очень хорошей домашней хозяйкой. Потом я спрашиваю себя, а правильно ли я поступала с вами?

— Конечно, да. Мы испорчены не больше, чем среднестатистические дети. Я даже немного меньше. Это хороший результат. Средняя величина — это хорошо. Помогает избегать крайностей.

Дверь открывается, и входит Марк, жуя чипсы и руке у него пакет.

— О, вы тут? Я предвижу поздний ленч…

— Еще критика! — Мать, подхватив индейку, выбегает из кладовой.

Марк садится на ее стул и немедленно наступает на другую мышеловку.

— Черт! Больно… — потирает он большой палец. На его ногах толстые носки ручной вязки, которые Петра связала для него к Рождеству. Мышеловка болтается на кончике носка.

— Как у тебя дела, Люси? — спрашивает Марк, — Мне не удалось улучить момент, чтобы поговорить с тобой как следует. Ты кажешься немного озабоченной. — Он снимает носок и трет палец.

— Это твое профессиональное суждение? — спрашиваю я. — Или ты просто пытаешься переключить внимание, чтобы избежать любых трудных вопросов о том, где твоя девушка, или об отсутствии рождественских подарков?

— Они остались в Лондоне, — виноватым видом отвечает он.

— Подарки или девушки? — уточняю я.

— И то, и другое. Только в разных местах. И это важно. Я раздобыл всяких вещиц для мальчиков на станции обслуживания. Так или иначе, давай говорить не обо мне.

— Однако я уверена, что твои истории более интересны, чем мои.

— Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе, что я думаю о Джо? — внезапно спрашивает он. — Даю слово, что я не пытаюсь избежать неудобных вопросов. Просто я подумал, что беспокоит тебя именно он.

— Это только одна из множества проблем в моем мозгу. — Я смягчаюсь. Марк по отношению к племянникам безупречен. — Скажи мне, что ты думаешь?

— Я думаю, несмотря на то, что он демонстрирует определенные невротические тенденции, можно с большой долей вероятности говорить о классическом проявлении обсессивно-компульсивного расстройства, — говорит Марк.

— А как насчет его страхов? «Звуки музыки», уменьшение?

— Это симптом глубоко сидящего желания, чтобы все оставалось неизменным, желания предсказуемости и устоявшегося порядка в его жизни, — объясняет Марк. Он поднялся с сиденья и расхаживает по кладовой, снимая крышки с различных емкостей и заглядывая внутрь каждой. — Боязнь уменьшения более сложная. Я думаю, это связано с желанием уйти из этого мира в место, где все надежно и понятно. Он необычно чувствительный ребенок. Вероятно, кончится тем, что он посвятит себе творчеству.

— Тебе не кажется, что это моя вина? Что это моя неорганизованность сделала его таким?

— Нет, лучше неорганизованность, чем сверх контроль. За спиной пугливого ребенка часто скрывается невротичный родитель. Быть хорошей матерью — значит, уметь определить нужную дозу любви. Слишком мало — и ребенок падает духом, слишком много — и это его гнетет.

— Значит, ты не считаешь, что мне нужно пойти и показать его кому-то? — спрашиваю я.

— По правде говоря, я думаю, тебе нужно признать, что он сын своего отца.

Марк занят тем, что вываливает зараженный личинками рис из контейнера, который он нашел на полке. Что-то снова пищит в моем кармане. Я достаю тамагочи. Но он спит. Я вытаскиваю свой мобильный телефон из заднего кармана джинсов, проверяю текстовые сообщения и в ужасе обнаруживаю, что там есть три от Роберта Басса, все посланные много раньше, утром.

«Хочу секса. Где ты?» — гласят они все.

Вряд ли это логическое продолжение попытки, предпринятой в «Аквариуме». В изумлении я роняю телефон, и он скользит по полу под ноги Марку.

— Хорошо, что мама не подала этот рис при Петре. — Он наклоняется, чтобы поднять телефон. Я бросаюсь к нему, но он действует проворнее. И не может устоять, чтобы не взглянуть на экран, держа телефон высоко в воздухе — с его-то ростом! Личная тайна — чуждое для Марка понятие. Будучи подростком, я должна была прятать свой дневник под половицей в спальне, дабы быть уверенной, что мой братец не сунет туда нос.

Выражение его лица мрачнеет. Он перечитывает сообщение, чтобы удостовериться, что не ошибся. Потом выясняет, кто отправитель.

— Кто такой этот чертов Пэ-Эн?

— Не знаю, — слабо говорю я.

— Он в твоей телефонной книге! В противном случае его имя не обозначилось бы. — Марк подозрительно смотрит на меня.

— Если тебе непременно надо знать, это сокращение от Прирученный Неотразимей. — Я занимаю оборонительную позицию.

— Он из той сервисной службы, что поставляет обнаженных мужчин для уборки дома?

Эта мысль столь абсурдна, что я начинаю хохотать.

— Именно из-за этого ты и стараешься держаться от женатой жизни подальше? — выдавливаю я сквозь смех.

Мой смех из веселого переходит в нервный — и из-за этого сообщения, и из-за того, что мой брат прочел его. Я никак не могу остановиться и каждый раз, когда пытаюсь начать серьезное объяснение, смеюсь пуще прежнего. Внезапно я снова чувствую себя его младшей сестрой — ощущение, которое я нечасто испытывала с тех пор, как стала женщиной, обремененной мужем и детьми, а он — мужчиной, который перебирает претенденток на роль спутницы жизни и никак не может решить, на какой же из них остановиться.