Книга Как женить маркиза - Сара Блейн

– Да, разумеется, беседа с вами никак не помешает, – промямлила Констанс, которая, сама пригласив джентльмена войти, теперь не могла выставить его за дверь. – Полковник наверху, в гостиной. Прошу вас, следуйте за мной, – добавила она и, подобрав юбку, стала подниматься по лестнице.

Господин Джосая Эндерхарт, сунув коричневый кожаный портфель под мышку, послушно последовал за ней.

Софи и полковник, которые, точно как и Констанс, ожидали увидеть джентльмена значительно более преклонных лет, внимательно выслушали объяснения Констанс.

– Что ж, мистер Эндерхарт, очень приятно познакомиться с вами, хотя вы и не совсем то лицо, с которым мы рассчитывали связаться, – сказала Софи, жестом приглашая гостя сесть в вольтеровское кресло, стоявшее возле камина. – Мы как раз пьем чай. Не желаете ли чашечку?

– С удовольствием. Благодарю вас, миссис Ингрэм, – ответил стряпчий, пристраиваясь на краешек сиденья и держа свой портфель на коленях, Затем он сообщил в ответ на вежливые расспросы Софи, что чай он пьет со сливками и кладет два кусочка сахара и да, спасибо, он с удовольствием отведает шафранного бисквита.

И тут, ввиду того что светские темы для разговора были исчерпаны, воцарилось молчание, а мистер Эндерхарт между тем отхлебнул чаю, откусил кусочек шафранного бисквита, затем с изумительной аккуратностью поставил чашку с блюдцем на столик.

– А теперь, – сказал он, окидывая взглядом хозяев, – я позволю себе высказать предположение, что вы желали видеть моего отца отнюдь не без причины. И хотя мое появление здесь вместо него, несомненно, разочаровало вас, я попробую в известной мере компенсировать вам это огорчение. В вашем объявлении, полковник Ингрэм, упоминалась некая фамильная драгоценность – брошь, если быть точным, – украшенная семью бриллиантами, перемежающимися таким же количеством жемчужин. Если мистер М. Эндерхарт заинтересован в приобретении этой вещи, ему следует связаться с полковником Дж. И., по адресу: дом 23, Саут-Пловер-стрит. Не позволите ли мне взглянуть на эту брошь, сэр?

– Но она... – начал полковник, переводя взгляд с жены на племянницу. – Она не то чтобы моя...

– Вот эта брошь, мистер Эндерхарт, – вмешалась Констанс. И принялась отстегивать брошь от корсажа своего платья. – Когда-то она принадлежала моей матери, Регине, леди Блейдсдейл. Но это, полагаю, вам и так известно?

– Прошу прощения, миледи, но прежде чем я отвечу на ваш вопрос, я должен осмотреть эту фамильную драгоценность. – Эндерхарт протянул руку ладонью вверх. – Вы позволите?

Констанс положила свою реликвию ему на ладонь и с изумлением увидела, как этот господин достал из своего кожаного портфеля увеличительное стекло, какое используют ювелиры и часовщики, вставил его в глаз и принялся тщательнейшим образом изучать ее брошь, сначала лицевую сторону, а затем и обратную.

Наконец Эндерхарт, явно удовлетворенный осмотром, поднял голову и посмотрел прямо на Констанс.

– Брошь очевидно подлинная. Итак, я имею честь обращаться к леди Констанс Лэндфорд.

– Я предпочла бы обращение по девичьей фамилии моей матери, – безапелляционно заявила Констанс.

– Лоуэлл, если не ошибаюсь. Впрочем, если вам не нравится Лэндфорд, то вы имеете законное право носить фамилию своего отца, – заявил стряпчий. И, вытащив пачку документов, отложил портфель в сторону. – Здесь свидетельство о браке, датированное десятым мая 1778 года от Рождества Христова. Вы можете видеть, что этот документ подписан леди Региной Лоуэлл и Чарлзом Уильямом Ситоном. Засвидетельствован преподобным Лэнгтри, епископом Лондонским, его женой, миссис Элспет Лэнгтри, а также неким мистером Робертом Хаскинсом. К. этому свидетельству приложено письмо, в котором удостоверяется, что единственный отпрыск миссис Регины Сиг тон является дочерью Чарлза Ситона.

– Можно мне посмотреть эти документы? – спросила Констанс, которая постепенно начинала понимать, что стряпчий принес ей юридические доказательства того, о чем прежде она могла только догадываться.

– Не сомневаюсь, вы извините мое любопытство, сэр, – вмешался полковник, – но я не понимаю, отчего все эти годы племянницу моей жены держали в неведении относительно такого важного вопроса, как ее истинное происхождение? Полагаю, она имела право узнать, кто ее отец, по крайней мере по достижении совершеннолетия.

– Боюсь, полковник, я не вправе строить предположения о мотивах, которыми руководствуются мои клиенты или, как в данном случае, мой отец, – ответил Эндерхарт. – Мне известно только, что отец получил инструкции отдать эти документы, так же как и запечатанное письмо, по предъявлении ему броши, отвечающей определенному описанию. Он, в свою очередь, передоверил мне ведение этого дела, когда начал опасаться, что здоровье может подвести его. Если вы внимательнее посмотрите на эту брошь, то увидите буквы «Ч.У.С.», выгравированные на обратной стороне. Это и есть та примета, которую отец должен был искать.

– Так брошь была от него, – сказала Констанс, удивляясь, как это ей ни разу не пришло в голову как следует разглядеть украшение, тогда бы она сама увидела крошечные буквы на обратной стороне. А так она знала только, что ее мать очень любила эту брошь и всегда носила ее. – Это единственная вещь, которая осталась ей от него.

– Ты ошибаешься, моя дорогая, – заметила Софи; улыбаясь чуть печально. – Ведь еще у нее осталась ты.

– Да, верно, – согласилась Констанс, думая, что у нее-то не останется даже ребенка, если что-то сейчас случится с Виром. Неужели он допустит, чтобы какой-то негодяй отправил его к праотцам, и как раз сейчас, когда она начала надеяться, что, может быть, он все-таки полюбит ее, хотя бы чуть-чуть.

– У меня есть еще кое-что для вас, мисс Ситон, – сказал Эндерхарт, вынимая из портфеля довольно пухлый пакет. – Это запечатано и адресовано вам. – И он вручил пакет Констанс.

Та с первого взгляда узнала почерк матери и почувствовала, как ее словно кольнуло в сердце.

– Констанс, дорогая, – встревожилась Софи, – что с тобой? Ты вдруг так побледнела.

– Прошу прощения, но, боюсь, я вынуждена буду вас покинуть. Софи, не могли бы вы с полковником позаботиться о мистере Эндерхарте? – сказала Констанс, направляясь к двери. – Мне необходимо какое-то время побыть одной. Вас не затруднит подождать, сэр? Я буду отсутствовать недолго, обещаю.

– Нисколько не затруднит, мисс Ситон, – ответил мистер Эндерхарт, поднявшийся, так же как и полковник, со своего кресла. – Пожалуйста, располагайте мною, как вам будет угодно.

Констанс удалилась в свою комнату. Она закрыла дверь и подошла к окну, в которое лилось послеполуденное солнце. Дрожащими пальцами она сломала печать на пакете.

Внутри она нашла письмо и еще один документ с печатью, которую она только недавно стала узнавать. Констанс вся дрожала от волнения. Отложив документ в сторону, открыла письмо. Медленно опустилась на подоконник и принялась читать.

Ей не сразу пришло в голову, как это странно – читать слова, которые ее мать написала десять лет назад, адресуя их своей взрослой дочери, зная, что никогда ее не увидит. Читая эти слова теперь, Констанс поняла, как мало она на самом деле знала свою мать. В сущности, ее воспоминания представляли собой перепутанные обрывки впечатлений. Иногда, если она сидела совсем неподвижно, ей удавалось вызвать в памяти голос матери, напевающей, как она имела обыкновение, за работой в своем обожаемом саду. Если Констанс закрывала глаза, она могла увидеть мать сидящей с рукоделием в любимом кресле. И всякий раз, когда она чувствовала смешанный запах лаванды и розовой воды, образ матери вставал перед ее мысленным взором. Иногда она почти чувствовала тепло материнской руки, обнимающей ее за плечи, как, бывало, эта рука обнимала ее, когда они с матерью бродили вдвоем по лесу. Мать была для нее неким спокойным, исполненным любви существом, которое всегда было рядом, и присутствие которого Констанс воспринимала как нечто само собой разумеющееся до тех самых пор, пока не лишилась его.