Книга Эхо в тумане - Андреа Кейн

— Я люблю тебя, — прошептала она. Трентон застонал, припадая к ее рту со всей силой тонущего.

— Мое убежище от шторма, — хрипло сказал он, не отрывая губ. — Разгони тьму хотя бы на мгновение. Окружи меня своей добротой, своей верой. Люби меня, туманный ангел… люби меня.

Он сжал ее в объятиях, овладел ее языком, дыханием, пожирая ее со страстью, исходившей скорее от души, чем от тела. Он целовал ее щеки, глаза, шею, его тело болезненно откликнулось, когда Ариана жадно прижалось к нему, горячо и бесстрашно.

— Я мечтал о том, чтобы заняться здесь с тобой любовью, — выдохнул он в ее приоткрытые губы.

— В Спрейстоуне? — с трудом отозвалась она, почти лишившись способности говорить.

— На скотном дворе. — Он уже расстегивал ей платье дрожащими пальцами. — Чтобы нас окружали только животные и цветы, которые ты так обожаешь. И чтобы под тобой не было ничего, кроме сена, а подо мной ничего, кроме тебя.

Он наклонил голову и обхватил губами ее напрягшиеся соски, потягивая их через ткань сорочки.

Ариана вскрикнула, ноги ее подкосились. В поисках опоры она схватилась за мощные плечи Трентона. Ей показалось, будто весь мир опрокинулся, когда он опустил ее на грубоватый и в то же время мягкий матрац. Ноздри ее заполнил аромат свежего сена, и она лежала, зачарованная огнем, зажегшимся в глазах мужа, и чувственными образами того, что должно было произойти.

Трентон расстегнул последнюю пуговицу на сорочке, обнажив ее до талии. Она выгнулась дугой навстречу его губам. Наслаждение от его прикосновений было настолько острым, что Ариана чуть не потеряла сознание. Она вскрикивала снова и снова, неистово извиваясь в его руках.

Когда он отпустил ее, она уже была не способна думать ни о скромности, ни о чем-либо другом. Впервые овладев инициативой, она расстегнула его рубашку и принялась ласкать гладкие мужские соски. Уже напрягшиеся мускулы живота Трентона еще больше затвердели, из груди вырвался вздох.

Ариана не стала медлить. Шокируя саму себя, она смело протянула руку вниз и прижала ладонь к затвердевшему бугорку плоти, пульсирующему под брюками.

Он поймал ее за запястье.

— Я не успею снять одежду, — прохрипел он.

— Я сниму ее за тебя.

Она расстегнула его брюки и стянула их с бедер. Трентон оттолкнул ее неопытные руки, сам сбросил рубашку с плеч и снял брюки. Обнаженный, он встал на колени и начал стягивать с нее платье и белье, за каждым движением его рук следовали поцелуи. Он на мгновение задержался там, где начинались чулки, прижавшись к обнаженной коже ее бедер, прежде чем со страстью сорвать остатки одежды. Он приподнял ее ноги, и, отбросив смятую материю, приник к колыбели ее бедер. Положив ее ноги себе на плечи, он погрузил язык в ее нежную сладость, и она вскрикнула от исступленного восторга. На этот раз он не стал медлить на вершине ощущений, а прошел по разрушительному краю, удерживая ее в плену своих рук, в то время как она растворялась в его объятиях.

Ариана почувствовала, как мир распадается на части, затем снова материализуется, тело ее все еще содрогалось от последних затихающих толчков. Веки ее приподнялись, когда Трентон опустился рядом с ней, глаза его горели ненасытной страстью, невысказанным чувством. Он повернулся к ней, намереваясь снова обнять ее.

Но Ариана оказалась проворнее. Встав на колени, она склонилась над ним, грива ее непокорных медных волос горела, как огонь, на фоне ее кожи. Превратившись в обольстительницу, она на этот раз не испытывала стыда, легко проводила пальцами по темным вьющимся волосам на его груди, стараясь погладить его соски так же, как он ласкал ее. Ее взволновало то, как они затвердели от ее прикосновения, вызвав у ее мужа стон наслаждения. Ее руки жадно скользили по его телу, ощущая затаившуюся силу мышц и жар грубоватой кожи. Нежные пальцы пробежали по мощным бедрам, затем, обосновавшись между ними, стали любовно ласкать болезненно напрягшееся мужское естество.

Трентон замер и затаил дыхание, испытывая почти невыносимое наслаждение от ее прикосновений. Охваченный ненасытным желанием, он думал, что не существует более сладостного чувства, чем прикосновение невинных рук Арианы, легких и нежных, словно перышки, ласкающих его тело. Но он понял, что ошибался, когда она приняла его в рот, страстно желая дать ему такое же ослепительное чувство, какое он даровал ей. Трентону показалось, что он вот-вот взорвется. Почувствовав, что не сможет выдержать, он велел ей остановиться, но его пальцы, погрузившиеся в ее волосы, притягивали ее еще ближе.

Его оргазм уже приближался, когда он перевернул ее на спину, раздвинул ей ноги и с неистовой силой вошел в ее жаркую, манящую глубину. Словно одержимый, он слепо излил в нее стремительный поток своего семени, а она, прижатая к жесткому полу хлева, безропотно приняла его.

Ариана пылко выгнулась дугой, впуская мужа настолько глубоко, насколько позволяла ее плоть. Она впитывала в себя дрожь, сотрясавшую его мощное тело, словно пылкие, откровенные признания, исторгнутые из его души, и, обволакивая его, объединяла в одно целое их страсть, их жажду, их нежность.

Ее оргазм раскололся на ряд волшебных ликующих содроганий, отнявших у нее ее дыхание, ее сердце и отдавших их всецело в его распоряжение.

— Я люблю тебя.

Она прошептала эти слова снова, но уже не на гребне страсти, а в минуту наступившего блаженного затишья, когда Трентон должен был понять их значение.

Он понял.

Прерывисто вздохнув, Трентон приподнялся на локтях, готовый во всеоружии встретить признание жены.

— Наши тела творят волшебство, — признал он и сам был ошеломлен, услышав это откровение, слетевшее с его уст. — Но любовь? Что такое любовь, туманный ангел? Можешь ли ты сказать мне? — Он прижался к ней своими бедрами, плоть его все еще была погружена в нее. — Разве это любовь? Этот взрыв наслаждения, которое ты даешь мне, эта ненасытная жажда обладать тобой… разве это любовь? Или любовь — нечто большее? Неистовое свершение, которое делает тебя уязвимым, а в результате приносит только боль? Я не знаю, Ариана. Что такое любовь?

Ариана отозвалась на боль, появившуюся в его глазах.

— Любить — это желать быть с кем-то, разделить с ним жизнь. Это стремление исцелить его страдания, понять его прошлое, соединиться с ним… и не только телом, — ответила она, и взгляд ее стал нежным и искренним.

— Я не уверен, что способен на такое чувство.

— А я уверена.

Он долго молчал, вглядываясь из-под полуприкрытых век в ее раскрасневшееся лицо.

— А вера, туманный ангел? — хрипло спросил он. — Разве доверие — это не часть любви?

Ариана медленно, глубоко вздохнула. Она понимала, какое решающее значение имеет для него ответ на этот, никогда прежде не обсуждавшийся вопрос.

— Да, вера, несомненно, часть любви.

— Разве? Хорошо, тогда веришь ли ты мне? — На его лице появилось циничное выражение.