Книга Девять граммов пластита Серия: - Марианна Баконина

– Ничего подобного! А то, что никого еще не задержали, так это…

– До поры до времени, да? – Савва не позволил товарищу закончить предложение. – Ты сам посуди, даже если Дагаев действительно террорист, что не доказано, зачем же он устроил неприятности собственной подруге? Чтобы через нее вышли прямо на него? А потом еще усугубил подозрения двумя убийствами? Преглуповатый террорист получается! Он что, не мог своих нукеров послать в другую булочную, не в ту, которой заведует его мадам?

Саша откусил от бутерброда с ветчиной и с набитым ртом возразил:

– Он мог рассуждать более заковыристо. Двойная система защиты: раз прямая наводка на него с Арциевой, значит, они ни при чем. Он полагал, что все именно так и подумают. К тому же подослать человека в заведение подружки проще простого.

Лизавета тихонько пила кофе, грызла песочное кольцо и внимательно слушала обоих. Наконец она решила вмешаться:

– Не о том спорим. Сашкин репортаж правильный. Он представил факты такими, какими мы их видим сейчас. Все произошло именно в такой последовательности: теракт, следствие, допрос Арциевой, нападение на опера и Айдарова. Как и почему связаны эти события, можно только гадать. «После этого» не обязательно значит «вследствие этого». Так ведь? А непонятного много. – Лизавета повернулась к Савве. – Тебя не удивило, что репортаж о здравоохранении и присвоенных бюджетных деньгах проскочил так легко? Маленький бой местного значения с Борюсиком, и все…

– Всякое бывает, – осторожно ответил Савва, который, как и Маневич, уже расправился со своим бутербродом, и отломил кусок шоколадки. – Черт, есть хочется.

Телевидение вообще и «Новости» в частности работают по сдвинутому графику. Пик рабочего дня приходится на вечер, когда все нормальные люди сидят по домам, поедают ужин и смотрят «ящик». Нормальные люди смотрят, а ненормальные, телевизионные, трудятся до голодных обмороков. Дело в том, что, хотя само телевидение работает по сдвинутому графику, порядки в телевизионных заведениях общественного питания такие же, как и в обычных служебных столовках. К шести вечера на буфетном прилавке остаются только престарелые бутерброды, коржики с орехами – мечта бедного студента – и шоколад всех сортов и расцветок. Еще можно заказать резиновую яичницу или водянистые сосиски, приготовленные в микроволновой печке.

Видимо, администрация кафе здраво рассудила, что голодному все равно что бросать в желудок, а сытый в такое время есть не будет. Студийные остряки давно уже окрестили изысканные вечерние блюда «педигрипалом»: мол, настоящая собачья еда помогает быть всегда здоровым и веселым. Буфетчицы обижались жутко, но свежие бутерброды после пяти не делали.

Люди с деликатным пищеварением приносили еду из дома. Остальные мужественно боролись с взрывающимися глазуньями, заливали серые сосиски кетчупом, подсохший сыр именовали «пармезаном» и поедали его с песочными пирожными. В целом большинство приспособилось к особенностям национальной телевизионной кухни. Но Савва был не из их числа.

– Яичница сегодня получше, чем обычно, – снисходительно произнес всеядный Маневич.

– Я лучше рогалик с цианидом съем. По крайней мере, мучиться не придется. Лизавета, что за подвох скрыт в твоем вопросе?

– Мне сегодня за час до эфира позвонил господин Ковач. Вот я и хочу посоветоваться…

– Ну? – Савва сразу позабыл о еде. – Не мучь дитятю!

– Он почему-то счел необходимым уведомить меня, что к бомбе в моей машине медицинская мафия отношения не имеет. – Лизавета осторожно выбирала слова.

– Что, так прямо и сказал? – присвистнул Маневич.

– И еще четыре раза повторил. А потом добавил, что беспокоится о моей безопасности. Прямо добрый самаритянин!

– Да уж, на воре шапка горит. Здорово вы это гнездо разворошили. Тут ты молодец. – Маневич одобрительно глянул на Савву. Тот даже не улыбнулся.

– Но даже не это самое интересное, – продолжала Лизавета. – Ковач совершенно не возражал против выдачи в эфир твоего репортажа: мол, говорите что хотите. Большой сторонник свободы слова. И никуда звонить не будет, хотя мог бы, и вообще он чуть ли не на нашей стороне.

– А что ему оставалось делать, раз материал утек? Парень делает хорошую мину при плохой игре. Если нет козырей – пасуй. Он и спасовал, – высказался Маневич.

– Подожди, я думаю. – Савва сосредоточенно крошил шоколадку. – Теоретически можно предположить, что Ковач просто-напросто сторонник свободы слова, но тут есть еще что-то. У меня в сюжете говорят его первый заместитель, председатель комиссии по здравоохранению Законодательного собрания и бывший начальник медицинского департамента. Представлены все стороны, каждый разоблачает двух других. Но если бывшему все равно, ведь по нашей номенклатурной традиции за все отвечает действующий начальник, то… Надо выяснить, какие у Ковача отношения с его замом. Я сейчас позвоню. Если они в контрах, то все ясно – наш репортаж поможет этого зама свалить. А сам Ковач в белом макинтоше: ведь он интервью не давал и просьбу Смольного выполнил.

– Очень хорошо. А зачем ему беспокоиться о моей безопасности? Он под конец чуть не плакал: «Поверьте, поверьте, мы ни при чем, ни я, ни мои враги по дележке здравоохранительных денег». – Лизавета попробовала повторить интонации Ковача.

– Тут есть два варианта, – рассудил Маневич. – Или он очень даже при чем и заметает следы, или бомбу действительно поставил кто-то другой.

– Ну, ты у нас ума палата! – Савва даже вскочил из-за стола. – Мастер выдвигать версии. Видна милицейская закалка. Значит, кто-то другой и «жучка» мне подбросил?

– Какого «жучка»? – насторожился Маневич.

– Ах да, ты не знаешь… – Савва и Лизавета, по здравом размышлении, решили не упоминать в сюжете о найденном в кабинете Саввы и Маневича подслушивающем устройстве. Надо же иметь эффектную заначку.

– Ладно, только никому не говори. Мы тут с Лизаветой нашли микрофончик. Его прицепили с обратной стороны столешницы. Я его отдал прямо Коровину. Отсюда и весь сыр-бор насчет того, что бомбу подложили из-за сюжета по материалам Счетной палаты. Мы сюжет обсуждали в моей комнате, а раз микрофончик… Они и моему источнику угрожали.

– А-а-а… Тогда доктора не в теме…

– Почему? – дуэтом задали вопрос Савва и Лизавета.

Саша облизнул губы, улыбнулся и обратился к Савве:

– Только ты не нервничай, хорошо? Сядь и успокойся.

– Я не нервничаю! Я совершенно спокоен!

– Нет, ты нервничаешь. В общем, это мой микрофончик.

– Что?! – опять дуэтом выкрикнули Савва и Лизавета.

– Ну, мой «жучок». Мне его Завадский дал. Бывший замначальника пресс-центра ФСБ. У него теперь магазин «Спецтехника», он всякими примочками торгует: подслушка, антиподслушка, приборы ночного видения, охранные видеосистемы. Ну и дал мне микрофончик. Вдруг пригодится…

– Так ты, баран, меня прослушивал! – Савва побледнел от обиды и возмущения.