Книга Ревизор: возвращение в СССР 22 - Серж Винтеркей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот же зараза. Сидел столько времени, ждал… Или дурака валяет. Прошёл, на всякий случай, по производственным помещениям, осмотрелся, ничего не заметил подозрительного. Блин, пылал же энтузиазмом в прошлый раз под конец беседы. Деньги хотел зашибать. А не кризис ли у него среднего возраста? Может объяснить, если так, странности психологические в последнее время. Раньше же, я понял, не было к нему таких серьезных претензий. Или его вообще, что еще хуже, мужским климаксом накрыло? Суровая вещь для некоторых, крыша прямо едет, тихо шурша.
Ладно, идем по вопросам плана. Помнится, Сатчан мне сам привозил книги, похоже, он типографию и курировал. Так, а чего бы его и не спросить про такие детали?
Не спросишь, не узнаешь, — подумал я, и отправился в Пролетарский райком, предварительно позвонив из автомата, предупредил, что еду.
Он встретил меня с озабоченным лицом, сидя за столом, весь обложенный книгами, брошюрами.
— Диссертацию пишешь? — удивился я.
— Хуже! Методичку по поисковым отрядам, — положил он голову на руку и устало посмотрел на меня. — Хотят предварительный текст увидеть до Нового года…
— Давай, давай, трудись, — одобрил я. — Полезное дело для страны делаешь!
— А ты чего хотел-то?
— По типографии. Ганину никто не сдал адреса, пароли, явки, кому ему дополнительные тиражи сдавать. И плана у него нет. Что ему печатать-то?
— Ой, блин. Типография… Забыл, — с досадой бросил он карандаш на стол. — Ладно, я заеду к нему завтра, проинструктирую.
— Отлично. Позвоню ему, тогда, чтоб он меня с утра не ждал, — потянулся я за телефонным аппаратом. — Не забудь обговорить с ним доли в натуральном выражении. Хотелось бы и дальше книги получать. О, Макар Иванович, это опять я, — предупредил Ганина, что к нему завтра не я приеду, а Сатчан и попрощался с ним.
— У тебя что нового? — запоздало поинтересовался Сатчан.
— Ну вот, был я на шинном заводе. Нас интересует внедрение этой продукции. Передай, может, Бортко. Там через министерство надо внедрение новой разработки пробивать.
И я протянул ему пару страниц с кратким описанием зимней резины. Сделал этой же ночью небольшое резюме, включая обоснование, почему нужно.
— А что это такое? — заинтересовался Сатчан.
— Зимняя резина. Её ещё дорабатывать не один сезон будут, так что сильно не радуйся. Там ещё с планом надо будет поработать в сторону уменьшения, а то они дополнительную продукцию не в состоянии делать. Кому-то надо будет этим заняться.
— Так. А поконкретнее?
— Конкретнее, это нужно знать, чего мы хотим добиться, и плясать от производственных мощностей. Мощности мне на днях дадут.
— Понял. Тогда ждём?
— Ждём. А куда нам деваться?
— А что там на раскопках?
— Копают, — пожал я плечами, — ты же видел, какая работа скрупулёзная.
— Ладно, держи меня в курсе. Мне, прям, интересно стало, кого сосед твой откопает.
— Самому любопытно, — поднялся я и протянул ему руку на прощанье.
* * *
Москва. Старая площадь.
Как и договорились вчера с помощником руководителя аппарата приёмной ПВС, Самедов отправился к нему во второй половине дня.
Рубцов встретил его улыбкой.
— Рашид Фархадович, поговорил я с секретарями наших первичных организаций и ВЛКСМ, и партии, инициативу ваших комсомольцев готовы поддержать.
— Отлично, — обрадовался Самедов и только тут до него дошло, что если он сейчас сунется в комитет ВЛКСМ, то и руководить «Комсомольским прожектором» будет тутошний секретарь. — Пойду, тогда, знакомиться с ними, узнаю, с чего начинать?
Как член партии первый свой визит он решил нанести парторгу.
— Сергей Валерьевич, здравствуйте, — заглянул Самедов в кабинет парторга, немолодого уже седовласого мужчины в импозантном импортном костюме. — Я Самедов, хотел поговорить с вами о «Комсомольском прожекторе», комсомольцы рвутся в бой…
— А, слышал, слышал. Похвально… — поднялся парторг и протянул Самедову руку. — Очень приятно. У нас так редко от кого-то дождёшься инициативы. А тут сразу такая серьёзная…
— Вот я и пришёл посоветоваться, — сделал Самедов смущённое лицо. — Я человек здесь новый, не хотелось бы начинать с недоразумений общение с коллегами… Не знаю, как секретарь комитета ВЛКСМ отнесётся к этой нашей инициативе. Это же большой объём дополнительной работы… Если ему не хочется этим заниматься, я готов взять «Комсомольский прожектор» на себя. Я много лет этим занимался в МГУ, мне не сложно. Тем более я и ребят этих знаю.
— Думаю, он будет только «за», — улыбнулся парторг, почувствовав халяву. Можно будет себе приписать эту инициативу, а не ВЛКСМ. Назвать эту деятельность не «Комсомольский прожектор», а как-то по-другому. Самедов же член партии и его общественная работа с комсомольцами станет заслугой местного парткома. Надо всего лишь предложить комсомольцам проверять конкретные сигналы из писем, которые мешками приходят отовсюду… Это же поле непаханое! Тем более комсомольцы сами рвутся в бой. — Хотите, я сам переговорю с Трубниковым?
— Это наш секретарь комитета ВЛКСМ? — уточнил Самедов, парторг кивнул в ответ. — А это удобно будет?.. И если это вам не трудно…
— Это моя работа, — по-отечески улыбнулся ему Семеров.
* * *
Домой приехал часам к семи. Хотел быстренько поужинать и идти Загиту с мебелью дальше помогать, но жена сказала, что Маша Шадрина ждёт звонка.
Удивился и тут же ей набрал.
— Привет, Паш, давно виделись, — пошутила она.
— Ну да, с обеда, — улыбнулся я.
— Тут такое дело. Чую я, какие-то проблемы возможны на горизонте…
— Что ты имеешь в виду? — насторожился я.
— Да Быстрова как-то уговорила Гусева разрешить ей участвовать в ревизии старых отчётов. Осталась с нами сегодня после пар, сидела, вникала… Как думаешь, это ей зачем?
— Хороший вопрос… — протянул я. Сразу возникли мысли, что это по просьбе Самедова. Но что ему в старых отчётах надо? — Слушай, Маш, думаю, ей эти старые отчёты не нужны, Самедов и так знает, что в них. Скорее всего, он попросил её шпионить за вами с Гусевым, чтобы быть в курсе того, что вас заинтересует.
— И что нам делать?
— Надо подумать, даже не знаю пока, что тебе ответить, — сказал я. Маша попросила Галию к телефону, с удовольствием отдал жене трубку, ушёл к себе в
