Книга Хтонь. Истоки - Владимир Федотов

– повторял он себе раз за разом, словно пытаясь убедить. Получалось не очень.

Звук отходящего состава вскоре пропал вдали, а сам Дмитрий остался стоять на путях, продолжая глядеть в даль, где виднелась лесная чаща.

Глава 16

Утро выдалось солнечным и по-настоящему весенним. Стоя перед открытым окном, Дмитрий пил кофе и наслаждался трелями птиц. Погружение в природу здесь еще не было абсолютным, но ее близость уже ощущалась в полную меру. Вдыхая наполненный утренней свежестью воздух, он задумался, насколько многообразно проявляется стихия в зависимости от региона.

В Греции и Турции это безусловно море и солнце. Мерный шум моря предвещает близость чего-то неизмеримого, а зной и сухой воздух к нему подталкивают. И наконец, погрузившись в соленую воду и перевернувшись лицом к палящему солнцу ты принимаешь суть этого места. Расслабляешь тело, подставляешь лицо теплым лучам, пока волны ласкают и покачивают бренное тело.

В Италии и южной части Германии все иначе. Здесь сила природы проявляется в горах. Заснеженные предгорья Альп, как магнит, стягивают к себе оказавшихся поблизости людей. Тяжело обьяснить, почему их вид оказывает такое манящее воздействие, но мало кто оказывается к нему равнодушен. Но горы требуют испытание. Подступив к ним, человек начинает восхождение. И лишь во время него он получает вознаграждение прекрасными видами, воздухом и внутренним ощущением.

В восточной Европе стихия представлена лесами. Иной, чем в западной Европе, он обступает и наваливается на случайных путников со всех сторон. Этот лес имеет свои секреты и не приглашает чужаков. При свете дня он может предстать человеческой здравницей, наполняя легкие зеленым духом и одаривая своими. Но даже тогда он продолжает в себе скрывать нечто потаённое и человек, пришедшийся ему не по духу, быстро почувствует себя здесь нежеланным гостем.

Дмитрий решил как можно раньше отправиться в Давыдово. Определенного плана действия не было, он просто ощущал что так будет правильно.

Уже смирившись с тем, что в этих краях ему на такси рассчитывать не придется, он заблаговременно озаботился расписанием маршрутов местных автобусов и собрался на остановку.

Стайка бабулек подозрительно косилась на его помятую физиономию. Пусть бинты и удалось большой частью скрыть под кепкой, но полностью избежать лишнего внимания тем самым не удавалось.

Подошедший автобус с номером на картонке перед лобовым стеклом вынырнул словно из далекого детства. «Некоторые вещи не меняются, особенно за пределами столиц» – подумалось ему.

Функцию остановки в Давыдово выполнял одинокий железный столб, с прикрепленным на него кованным ободком расписанием двух линий автобусов, которые здесь курсировали несколько раз в день.

Высадившись с салона ПАЗа, Дмитрий оглянулся на стоящие неподалеку первые деревянные срубы домов и ощутил волну старых воспоминаний.

Пройдя пару десятков метров вдоль трассы, он свернул на съезде к деревне и испытал двойственные чувства.

С одной стороны все выглядело как и раньше. Та жа одинокая длинная проселочная улица с обступающими ее с обеих сторон рядами низких хат, тот же продуктовый магазинчик, куда они успели зайти в тот день.

Вот только все еще более омертвело. Ощущение запустения, которое присутствовало еще тогда, теперь неприкрыто царило в этом месте.

При этом люди явно продолжали здесь жить. Вдали по улице мелькнула пара не старых еще женщин, вышла на крыльцо магазинчика продавщица, распаковывая пачку сигарет. Многие дома выглядели вполне жилыми. Некоторые даже оказались обложены кирпичом и могли сойти за пригородные коттеджи.

И все же, аура омертвения укутывало каждый уголок окружающего пространства. Внутренний голос подсказывал Дмитрию, что он здесь чужак.

Но именно здесь его ожидали ответы на то, что случилось тем летом. Теперь он способен их считать там, где другие прошли мимо.

Медленно проходя по улице, Дмитрий убеждался, что деревня не является покинутой. Тут и там слышались голоса, в паре окно он ловил на себе настороженные взгляды. Большинство обитателей были явно пенсионного возраста, за всю дорогу ему не встретилось ни единого ребенка. Что в общем-то было объяснимо отсутствием в данный момент каникул.

Подойдя к дому, где их семья в то время остановилась, Дмитрий ощутил укол сожаления. Он выглядел совсем запущенным. Родители больше никогда не возвращались сюда после произошедшего и дом оставался на попечении родственников. Очевидно, они как минимум последние несколько лет к нему также не проявляли интереса. Заколоченное окно, покосившаяся крыша и высохшие клочки сошедшей краски рисовали невеселую картину покинутого очага, когда-то дававшего уют не одному поколению семей.

Дмитрий осторожно отворил калитку и прошел во двор. Тот уже успел зарасти травой и сорняками, так что приходилось при каждом шаге высоко поднимать ноги.

В саму хату заходить не хотелось. Было осознание, что внутри там хлам и запустение, которые лишь усилят тягостные впечатления.

Вместо этого Дмитрий двинулся к противоположенной стороне двора, намереваясь выйти в сад. В нем уже не оставалось и следа на одомашненный уголок природы. Продираясь через высокий кустарник, Дмитрий успел несколько раз пожалеть что он сюда явился. Но упрямое чувство вело его вперед.

Наконец он вышел к полю.

Совсем как в детстве, оно продолжало оставаться бескрайним и ненужным. Удивившись такой расточительности пахотной земли со стороны местной администрации, он опустил взгляд и вздрогнул. На земле лежал тот самый коровий череп, который запомнился ему много лет назад. Он словно ждал его появления, любопытно вперившись теперь в Дмитрия своими темными глазными впадинами.

«Ну здравствуй» - усмехнулся он ему в ответ, – «плохо ты за домом присматривал».

За спиной, в глубине, сада послышалось определенное движение. Шум ветра? Звук повторился