Книга Детский сеанс. Долгая счастливая история белорусского игрового кино для детей - Мария Георгиевна Костюкович

событийный слой еще не самый глубокий, хоть и самый эмоционально важный в фильме, подкрепленный лейтмотивом и главной песней «Ты да я, да мы с тобой». Под ним, на той глубине, где ищет подземную реку Веденеев, разворачивается история о противоречии «как лучше» и «как надо», и проступает тема непонимания. Нет, еще не грозит катастрофой, но взрослые в самом деле детей не понимают. К этой теме привязывается тоненький конфликт рационального и чувственного, он впадает в большой конфликт взрослого и детского миров. Что возможно в детском мире – во взрослом неслыханно. Что важно в детском мире, во взрослом чушь. Между этими мирами, к счастью, есть проводники-помощники: учительница Алина Вадимовна и дед Никифор, который рассказывает детям сказки и рисует им забавных животных. Есть соседка Рая, которая тоже не очень-то умеет жить во взрослом мире, получает дружеские упреки «пора жить, а не мечтать» и все же отказывает своему основательному, взрослому жениху. Вот самый глубокий слой сюжета – о мечте. О ее недостижимости, которая взрослых «ведет к разочарованию», а детей к невероятным достижениям. Фильм увлеченно говорит о том, какая это прекрасная привилегия детства – не осознавать недостижимости мечты. Автор сценария и режиссер долго любуются ею, не отказывая себе в непрерывной взрослой улыбке в серьезных сценах подготовки к бурению скважины с помощью сигма-лучей.

Осуществлением мечты им представляется сюрреалистическая сцена – запуск бурильной ракеты, исполненный «с технической стороны великолепно». Мальчишки находят подземную реку с подземными рыбами и становятся героями, и плещутся в воде, превращаясь в дельфинов и моржей, пугая круглую отличницу, которой их подвиг не по плечу. В этой сцене троечников впервые признают: учительница, родители, соседи и даже бабушка, кандидат технических наук и большой скептик. Самый печальный затаенный вывод сцены и фильма – понимание так же невозможно, как мечта. Все кончается, приходит зима, Хрупалова увозят в другой, далекий город: это тройное поражение троечников, но остается надежда на встречу.

Дружба Хрупалова и Веденеева мало похожа на дружбу, какой ее привыкли изображать в советских фильмах: где друзья друг за друга горой, вместе чудят и стойко переносят наказания. Притяжения противоположностей в ней тоже нет, зато впервые проступает скрытое соперничество: Хрупалов заносчив и стремителен, Веденеев добрый, медлительный, домашний мальчишка – им нечего делать вместе. Их дружба – мощный конфликт движения и статики, нетерпения и усидчивости, и занятно наблюдать, как оседлый, спокойный Веденеев втягивает импульсивного своего соратника, всегда стремящегося сбежать, в дотошный поиск подземной реки, и как все же стремительная натура того одерживает верх: он уезжает. Если воспринимать это как конец дружбы, то сюжет утратит смысл. В финале, когда Веденеев и Хрупалов в последний раз играют с огромным псом Охламоном на заснеженном пустыре, их дружба по-настоящему только начинается, а все, что было до того, было долгим сближением через мечту и общее дело.

Годом позже, в 1982 году о бунте троечников и страшном непонимании между взрослыми и детьми поставили «картину симпатичную, обаятельную» – «С кошки все и началось…»96. В ней троечники выросли, перешли из октябрят в пионеры и однажды решили не слушаться взрослых. Фильм поставил Юрий Оксанченко по сценарию Юрия Томина по мотивам его же повести. Сценарий под названием «Все наоборот» несколько лет держали в резерве, а при выпуске название заменили, чтобы избежать путаницы с фильмом «Все наоборот» Владимира Грамматикова. Тем более в сценарии Юрия Томина не все было наоборот, а с кошки начался бессмысленный бунт детей против взрослых, изощренно придуманный и упорно воплощаемый, несмотря на абсолютную его ненужность.

Каждый из персонажей сделал что-то, за что, по его мнению, ему влетит от родителей: разбил стекло, сломал соседский пылесос или уронил папины часы в суп. Между этим происшествием и бунтом нет причинно-следственной связи, но лукавая детская логика абсолютно верно связывает послушание с наказанием: наказывают, как ни странно, только тех, кто слушается. Так Галка, Юра и Славик, одноклассники и друзья, отказываются подчиняться требованиям взрослых, справедливо полагая, что этим выводят себя из-под взрослой воли. Этот бунт так абсурден, что ни родители, ни сами бунтари не могут вникнуть в его смысл: «Но, Галочка, разве мы делали тебе что-то плохое?» – «Нет, но просто теперь я буду делать то, что хочу, и не буду делать то, чего не хочу». Можно упростить и сказать, что автор сценария недостаточно мотивировал это неповиновение, но в том и суть: бунт так нелогичен, что ставит в тупик всех, кто с ним соприкасается, и даже у бунтарей вызывает неловкость. Абсурд этого бунта скрывают презабавные гэги, уже целый век действующие безотказно: Юра опирается на статую, и она рассыпается, пожилая соседка подслушивает под дверью и получает шишку на лбу, учитель-стажер приходит спасать Юру от соседки и принимает за нее Юрину маму и т. д.

Юрий Томин и Юрий Оксанченко исподволь выразили желание детства бунтовать против взросления, которое стало культурной проблемой поколения кидалтов, или питеров пэнов, не желающих взрослеть. Бунт сопровождает детские сюжеты с двадцатых годов, но впервые в белорусском кино он вызван не внешними, объективными и весомыми, политическими, социальными или культурными причинами: бунт – просто неотъемлемая привилегия детства.

Темы «Тихих троечников» и «С кошки все и началось…» – детская мечта о свободе и сопротивление воле деспотичных взрослых – создают сюжет повести Владимира Машкова «Как я был вундеркиндом» и чудного одноименного фильма, снятого Евгением Марковским по сценарию Владимира Голованова в 1983 году. Первоисточник был свеж и популярен: книга издана годом раньше. Автор сценария – известный драматург детских фильмов «Пограничный пес Алый» и «Марка страны Гонделупы». Режиссер, дебютант в игровом кино, тремя годами позднее снимет отличный фильм «Летние впечатления о планете Z». Главный герой – школьник Сева Соколов, из которого бабушка хочет вырастить вундеркинда.

В истории о том, как отличник не хочет быть отличником, две стороны: с одной, забавный сюжет на злободневную тему чрезмерной загруженности детей в пору, когда тут и там трубят об одаренных детях, а образ вундеркинда становится маркером эпохи; с другой же, это проницательный сюжет о свободе и бунте. В отличие от бунта из предыдущего фильма, где все началось с кошки и ею же мотивировалось, у Севиного бунта ясная и уважительная цель: освобождение от чужих гнетущих ожиданий. А для этого, по детской логике, нужно доказать бабушке, что способности Севины не так велики, как ей мнится.

Похожий бунт вы уже видели – в кино двадцатых годов, когда супердети взбунтовались против насилия взрослых. «Как я был вундеркиндом» – ироническое эхо того бунта: заурядный герой, не суперребенок, бунтует против исключительных взрослых, заставляющих и