Книга Паутина - Николай Свечин

Фидаров крякнул:

– Вы правы, но тут для нас многое закрыто. Шахсевены исторически делятся на ардебильских и мешгиншахрских: первых тринадцать племен, а вторых тридцать два. Племена в свою очередь делятся на рода – губаки. Также исторически шахсевены сунниты, когда вся прочая Персия шиитская. То есть внутренние противоречия есть. Завербовать бы осведомителя, а?

– Попробую, – задумчиво сказал Лыков-Нефедьев. – Но начну с простого: обследую перевалы. Ваша идея перехватить кочевников по пути на зимовку очень хорошая. Они не смогут прорваться с боями, в горах это не выйдет. Мы просто выставим пулеметы и расстреляем их стада. Об этом, конечно, даже говорить не хочется: обречем людей на голодную смерть. Но шантажировать можем. Так что я несколько дней тут осмотрюсь, изучу Ардебиль и окрестности, подготовлю рекомендательные письма. А потом сразу на север, к выходам из степи.

– Только уж будьте осторожны, – проворчал Афако Пациевич. – Я хочу сперва поглядеть, какой из вас получится армянский негоциант. Сколько времени нужно, чтобы переодеться?

– На полное перевоплощение требуется час.

– Идите. Жду вас через полтора часа у себя.

Лыков-Нефедьев ушел в свой угол и начал переодеваться. Точно в указанное время в мансарду к командиру отряда поднялся армянин в поношенном халате, с бараньим папахом на голове. Глаза его масляно блестели, лицо приобрело хитрое лисье выражение.

– Им апранке гипр! Драниц эжан чэс гтни![90]

Фидаров завязал деловой разговор, а сам внимательно рассматривал «армянина», вслушивался в произношение, следил за мимикой. Наконец он сказал:

– Очень неплохо, Николай Алексеевич. Я человек наблюдательный, но ничего подозрительного не заметил. Операцию разрешаю.

На этих словах в комнату вошел капитан Масловский и воскликнул:

– Свежие новости с базара, господа! Мадамин-бек умер. Его подстрелил на дороге какой-то русский с тысячи шагов! Да продлит Аллах его годы… А вы, Николай Алексеевич, очень убедительны в роли армянина.

Два дня поручик в личине торговца ходил по городу, изучал его. Он помолился в армянской церкви Святой Марии, осмотрел издали мавзолеи Сефи ад-Дина и Имам-заде Салеха, посетил караван-сараи и главные улицы. Постоял на знаменитом «Семиглазом» мосту через Балыклы-Чай. Вымылся в банях на площади Али-капу. Приценился к изюму на крытом базаре. Выпил кофе в лучшей кофейне Югдекана, где завел знакомство с двумя почтенными негоциантами. Обошел главные ковровые фабрики – город славился своими коврами. Изучил как зевака остатки глинобитной крепости, которую в 1828 году штурмом взял Паскевич-Эриванский. Еще он снял комнату у армянской семьи среднего достатка и даже стал ухаживать за дочкой хозяина. Ни у кого разведчик не вызвал подозрений и понял, что пора начинать…

Ранним утром через Тавризские ворота верхом на муле выехал человек. На заставе его внесли в журнал: Ашот Тер-Егизар-оглы, торговец из Джульфы, что под Исфаханом. Сначала армянин ехал на запад, любуясь вытянутой вершиной Савалана с тремя пиками по правую руку. Особенно красив был Солтан Савалан, самый высокий из них. 15 792 фута над уровнем моря![91] На его вершине в складках белел снег. Потухший вулкан играл важную роль в жизни округи – сползающие вниз девять ледников питали арыки. Вся долина реки Аджи-Чай была пронизана этими каналами. Персы научились даже делать керизы – подземные арыки – и сооружали их с большим искусством. Ирригационное земледелие позволяло оседлым народам процветать. Еще долины рек не только снабжали арыки водой, но и служили торговыми путями. Среди гор и каменистых равнин лишь по ним можно было водить караваны.

Цветущая, красивая долина Аджи-Чая выступала дорогой от Тавриза к Каспийскому морю. Все вокруг было засажено виноградом, фруктовыми садами, попадались даже оливковые рощи. Впрочем, с оливками местные жители обращаться не умели и фабриковали из них низкосортное мыло. Любознательный торговец разговорился с владельцем одной такой рощи и предложил совместно изготовить масло. Хозяин, как это водится у персов, не сказал ни да, ни нет…

По мере удаления от Ардебиля пейзаж менялся. Климат на северо-западе страны самый влажный и больше всего подходит для сельского хозяйства. Сады сменились полями, тоже весьма ухоженными. На них выращивали пшеницу, рис, табак, а выше в горах – рожь. Персы совсем не высеивали овес, лошадей тут кормили ячменем. Еще попадались большие плантации опиумного мака. Это растение стало бичом земельного хозяйства: выращивать легко, продажные цены высокие, и мак потихоньку вытеснял пшеницу. А следствием становился голод. Шелковичных рощ путнику не попалось ни одной. Полвека назад в стране из-за болезни червей начался упадок шелководства, до этого весьма прибыльного. В последнее время промысел начал было возрождаться за счет привоза новых гренов[92], выращенных пастеровским способом. Но и здесь мак побеждал…

Одинокий путник проехал верст пятнадцать, остановился в чапархане[93] и обратился к группке селян, смакующих под навесом чай. Он почтительно попросил снабдить его сведениями насчет табака и выказал в расспросах хорошее знание дела. Торговля для армян обычное занятие, никто не удивился новому лицу, и ему охотно сообщили виды на урожай. Поблагодарив, Тер-Егизар-оглы перевел разговор на другую тему. Он собирается объехать Саваланские горы, а затем и Кара-Даг. Опасно ли это теперь, когда пришли русские? Хозяин в Исфахане, почтенный Сурен-бек, поручил ему закупить к осени скотского сала и шкур. Надо предварительно наладить отношения с горцами. Кого местные уважаемые люди могут порекомендовать?

Селяне посмеялись над наивным вопросом. Страна фактически разделена на два разных мира. Персы и таджики живут за счет земли. Они изнежены, робки, не склонны к насилию. Зато у них в руках вся торговля, промышленность и культура. Совсем иное – тюркские народы. Они в большинстве своем кочевники, любят орудовать кинжалом, ненадежны в сделках. Конечно, обмен товарами между двумя мирами идет постоянно. Однако никогда не знаешь, чем он закончится: выгодой или грабежом. Поэтому рекомендации получить в ашхане можно. Но последствия… Тут уж как повезет.

После такого предупреждения селяне назвали-таки гостю несколько имен. Особенно хорошие слова прозвучали в адрес риш-сефида Бидали-бека из оймака зулькадар[94]. Зулькадары из всех шахсевенов самые спокойные. Они полукочевники и живут в домах, выстроенных вдоль путей кочевья. Дома называются тахте гапу и сделаны из дерева! Не саманные, как здесь, и не алацыки[95], как в горах, а из настоящего дерева. Свой хлеб зулькадары зарабатывают, оказывая услуги кочевым собратьям. Тем при перегоне огромных отар нужны места отдыха, кузни, поилки, лавки с городскими товарами… То есть люди Бидали-бека – такие же торговцы-посредники, как и Тер-Егизар-оглы, и с ними легче будет договориться. А другие оймаки – ой, плохо! Зарежут или в лучшем случае просто ограбят.