Книга 1917: Вперед, Империя! - Владимир Марков-Бабкин

– Действительно, противоречия существуют. Итальянские старые семьи из числа черной аристократии поддерживают Святой Престол, а белая аристократия ориентируется на светскую королевскую власть. Но там, где вопрос касается взаимных интересов и больших денег, все эти противоречия отходят на другой план.

– Ваш дядя сегодня сказал, что без одобрения старых семей ваше общество «Италия-Россия» не получило бы никаких денег…

Принцесса засмеялась.

– Разумеется. Но если бы я не знала о том, что такой консенсус уже достигнут и есть огромный интерес к России, то я бы и не создавала такое общество. К тому же на том аукционе по поводу гибели линкора у старых семей просто не было выбора, кроме как выделить средства на постройку нового корабля. Иначе бы их не поняли в их же родных городах. Мой царственный отец одобрил эту мою затею и даже не поставил в известность местоблюстителя. Дядя был очень недоволен. Но ничего, как-то пришлось смириться. Однако, как оказалось, моя эта выходка весьма повлияла на ускорение процесса выдачи меня замуж, поскольку от такой беспокойной и непредсказуемой особы поспешили избавиться, отправив меня подальше в Москву.

– Вы обещали мне рассказать всю правду о себе и ничего не скрывать.

– Да.

– Вы сами хотели нашей предстоящей свадьбы или это, на ваш взгляд, чисто политический брак?

– Разумеется, это исключительно политический брак. Но я его хотела. Такой ответ вас удовлетворяет?

ИЗМАИЛ. ШТАБ ЮЖНОГО ФРОНТА. 20 июля (2 августа) 1917 года

Генерал империи Брусилов нервно барабанил пальцами по карте. Полученный намедни с «той стороны» сигнал означал лишь одно – наступление. Наступление, которого он так долго ждал. Прошлогодний Луцкий прорыв, который многие даже именовали в его честь «Брусиловским», поднял его среди основной массы генералов, хотя и не удовлетворил все амбиции честолюбивого полководца.

Более того, вопиющая несправедливость и черная неблагодарность со стороны прошлого царя до глубины души уязвили Алексея Алексеевича. Ведь именно благодаря ему, благодаря его гению, удалось тогда совершить невозможное – решительным образом взломать оборону противника и углубиться более чем на сто верст на огромном фронте! И что в итоге? Даже Георгия II степени, и того не дали, ограничившись лишь Георгиевским оружием с бриллиантами, а вот тому же Ханжину пожаловали чин генерал-лейтенанта! Вот за что, спрашивается?

Вообще же, после того как Николай Второй принял на себя Верховное Главнокомандование, отстранив с этой должности своего дядю Николая Николаевича-младшего, у генерала Брусилова появилось стойкое ощущение, что армия и империя движутся куда-то не туда. Они, в общем, и до этого не слишком-то туда шли, а уж после… Близость катастрофы, пожалуй, ощущали все. Особенно все высшее командование. Словно злой рок навис над Россией, и многие называли конкретные имена виновников – Распутин, царица-немка и безвольный император, попавший под влияние первых двух.

Многим было ясно, что нужно предпринимать срочные и решительные меры. И если поначалу большинство полагало, что достаточно убрать Распутина и все наладится, то после убийства колдуна стало ясно – этого недостаточно. Если Россия хочет выиграть эту войну, то нужно сменить и Верховного Главнокомандующего, и самого императора. В противном случае Россию и армию ожидает катастрофа.

Тогда, в феврале сего года, у Брусилова, как и у многих других, ощущение необходимости скорых перемен уже превратилось в твердую уверенность. А уж когда генерал Алексеев срочно вернулся из Крыма и взял дело в свои руки, стало понятно, что механизм переворота запущен и его уже не остановить.

Но кто мог тогда предположить вмешательство в дело человека, которого никто всерьез не принимал в расчет? Кто мог предположить, что брат царя вдруг окажется настолько решительным и твердым диктатором? Никто не мог. И когда перепуганный Лукомский сообщил Брусилову о случившемся, о том, что генерал Алексеев якобы совершил самоубийство, что в Ставке раскрыт заговор и Лукомский возглавляет подавление мятежа, Алексей Алексеевич этому, признаться, сразу и не поверил. Ну как, скажите на милость, Лукомский может расследовать заговор, в организации которого сам же и принимал активнейшее участие?

Однако генерал Лукомский был весьма убедителен, а действия самого великого князя Михаила Александровича были настолько решительными, что Брусилов тут же проникся важностью момента. Особенно после того, как Лукомский сообщил ему об идущих во дворе Ставки расстрелах заговорщиков. Без суда и следствия.

Это было более чем серьезно. Это был аргумент.

И вот тут Алексей Алексеевич понял все. Тут же «раскрыл» заговор на Юго-Западном фронте, попутно приказав расстрелять всех, кто мог болтать лишнее о роли в заговоре самого генерала Брусилова. Правда, была опасность, что после с него взыщут за такое самоуправство, но нет, все сделали вид, что так и надо. Все, кроме нового царя.

Тогда, в Кремле, когда новый император ознакомил его со всеми собранными Высочайшим следственным комитетом материалами об его участии в заговоре, Брусилов был уверен, что вопрос его расстрела упирается лишь в выбор места казни. Но нет, Михаил Второй дал ему второй шанс, формально назначив генерал-инспектором кавалерии и приказав формировать новый Резервный фронт. Тот самый фронт, который ныне в секретных бумагах именуют Южным.

И теперь ему предстоит доказать императору, что тот не зря ему доверился и что царь не зря произвел его в небывалый ранее чин генерала империи.

Что ж, может, в этом и есть высшая справедливость? Возможно, и к лучшему то, что Луцкий прорыв так и не стали официально именовать Брусиловским? Возможно, именно сейчас ему предстоит доказать, что значит настоящий Брусиловский прорыв – прорыв, в котором не будут у него связаны руки, в котором покойный генерал Алексеев не будет отдавать идиотские приказы, в котором цель наступления понятна и желанна настолько, что просто дух перехватывает!

И он покажет им всем, всем завистникам и негодяям, что и Луцкий прорыв, и нынешнее Галицийское наступление, и даже победный марш в Закавказье и в Месопотамии другого генерала империи – Юденича, лишь маневры юнкеров по сравнению с его собственным великим гением!

Сигнал получен! Все готово к истинной славе!

МОСКВА. КРЕМЛЬ. 20 июля (2 августа) 1917 года

– Вы сегодня просто обворожительны! Ваше новое платье так подчеркивает вашу прекрасную фигуру!

Я подал принцессе руку, помогая сесть в автомобиль.

– Благодарю. Это платье от русского модельера.

– Уверен, теперь к нему непременно выстроится очередь из дам всего высшего света!

Иоланда улыбнулась и изящно заняла свое место на сиденье. И лишь когда за мной мягко закрылась дверца, добавила все так же приветливо:

– А вы крайне озабочены.

Лимузин тронулся и в составе кортежа покатил к Спасской башне. Сочтя, что на ходу, в полумраке, да еще и с закрытыми шторами, мое лицо не будет так уж видно внешним наблюдателям, позволяю себе согнать с физиономии выражение величественного оптимизма.